пример в народах извращённых,Хоть и хвалим, не ставится в закон». [18]
Так пышет в груде углей раскалённых
Единый жар, как были здесь слиты
В единый голос сонмы просветлённых. [21]
Он видит и слышит, что говорит орлиный клюв, в котором одинаково звучит «я» и «мой», «мы» и «наш», по царски, где «мы» – означает «я», а «мой» – означает «наш».
Голос говорит, что он вознесен к этой славе не по своему желанию, а за правосудье и праведность. Он оставил память среди земных племён, а его пример, извращенный в народах, хоть и хвалится, но забыт, как закон. Слова Орла пылают жаром, как угли в костре и голоса просветленного сонма сливаются в один голос.
Ond“ io appresso: „O perpetüi fiori
de l’etterna letizia, che pur uno
parer mi fate tutti vostri odori, [24]
solvetemi, spirando, il gran digiuno
che lungamente m’ha tenuto in fame,
non trovandoli in terra cibo alcuno. [27]
Ben so io che, se «n cielo altro reame
la divina giustizia fa suo specchio,
che «l vostro non l’apprende con velame. [30]
Sapete come attento io m’apparecchio
ad ascoltar; sapete qual è quello
dubbio che m»è digiun cotanto vecchio». [33]
И я тогда: «О вечные цветы
Нетленной неги, чьи благоуханья
Слились в одно, отрадны и чисты, [24]
Повейте мне, чтоб я не знал алканья,
Которым я терзаюсь так давно,
Не обретая на земле питанья! [27]
Хоть в небесах другой стране дано
Служить зерцалом правосудью бога,
Оно от вашей не заслонено. [30]
Вы знаете, как я вам внемлю строго,
И знаете сомненье, тайных мук
Моей душе принесшее столь много». [33]
Поэт обращается к Святым душам, прося их утолить жажду своего ума, проголодавшегося по хлебу истины. Хотя эти души находятся в небесах не на высшей Сфере Звёзд и не в Эмпирее, правосудие Божие от них не заслонено, он готов строго внимать им, чтобы снять со своей души тайные муки сомнения и незнания.
Quasi falcone ch’esce del cappello,
move la testa e con l’ali si plaude,
voglia mostrando e faccendosi bello, [36]
vid» io farsi quel segno, che di laude
de la divina grazia era contesto,
con canti quai si sa chi là sù gaude. [39]
Как сокол, если снять с него клобук,
Вращает голову, и бьет крылами,
И горд собой, готовый взвиться вдруг, [36]
Так этот образ, сотканный хвалами
Щедротам божьим, мне себя явил
И песни пел, неведомые нами. [39]
Орёл, при словах Данте, гордый собой, вращает головами и бьёт крылами, подобно ловчей птице – соколу на руке сокольничего. Он являет ему себя и поёт песни, неведомые нам.
Poi cominciò: «Colui che volse il sesto
a lo stremo del mondo, e dentro ad esso
distinse tanto occulto e manifesto, [42]
non poté suo valor sì fare impresso
in tutto l’universo, che «l suo verbo
non rimanesse in infinito eccesso. [45]
E ciò fa certo che «l primo superbo,
che fu la somma d’ogne creatura,
per non aspettar lume, cadde acerbo; [48]
Потом он начал: «Тот, кто очертил
Окружность мира, где и сокровенный,
И явный строй вещей распределил, [42]
Не мог запечатлеть во всей вселенной
Свой разум так, чтобы ее предел
Он не превысил в мере несравненной. [45]
Тот первый горделивец, кто владел
Всем, что доступно созданному было,
Не выждав озаренья,
