с трупами и… тем мерзким зельем свалилась в реку на подъезде к башне. В такую погоду и мертвый бы искать их не полез, – возникла полная мокрой тишины и едкого густого дыма пауза. – Этот уже объяснить не сможет. Хоть какую пользу принесет.
Разогнувшись и зло сплюнув под ноги, курильщик достал откуда-то из одежд небольшую склянку. Та тускло светилась жутким зеленым светом.
– Ох, ну и дерьмо. Чувствую, что округе еще придется расхлебывать последствия этой ночки…
Заскорузлый ноготь поддел пробку, и вязкая жидкость полилась на свежевыловленный труп.
– Помоги… Привяжем его на мосту.
После этих слов рука с фонарем поднялась выше, осветив полуразрушенную переправу. И замерла.
– Твою мать… – еле слышно раздались слова, обрамленные контуром сизого дыма самокрутки.
На другом конце моста стоял человек. Свет выхватывал лишь неясные очертания. Тонкие и бездвижные.
– Ты чьих будешь? – громко осведомился хриплый, щурясь и всматриваясь в гостя.
Ответа не было.
Напарники переглянулись. Здоровяк пожал плечами:
– Может, неместный?
– А на кой хрен в такие дни к нам кто-то попрется?
Оба посмотрели на труп в тележке. Снова переглянулись. Хриплый сплюнул на землю.
– Твою ж мать. Вот тебе и последствия! Готовь цепь… Не нравится мне его неразговорчивость. Ох, не нравится.
Лязг металла, хлюпающие шаги, приглушенные ругательства, дождь…
Масло шипело под тяжелыми дождевыми каплями, но огонь не унимался. Разбитый фонарь лежал на краю моста, в спешке брошенный убегающим человеком. Тело второго быстро неслось в бурном потоке прочь от этого места. А его голову постиг иной исход.
Примерно минутой ранее звуки речи этих людей возродили смутные отголоски в сознании мертвеца. Не дух, но плоть подстегивала несуществующую память. Он тоже мог говорить. Когда-то. И слышать речь. И слушать. И понимать услышанное.
Маленький человек подошел и посветил прямо в глаза. Другой прошел мимо.
На голову надели что-то тяжелое, а на шее что-то щелкнуло и повисло.
Это было необычно. И недавно оживший труп явно не понимал, что в такой ситуации стоит делать.
А потом парочка начала уходить.
Рывок. Цепь натянулась. Неприятное чувство. Еще рывок…
Безжизненная рука перехватила цепь, тянущуюся к шее от рук источающего искры неприязни человека. Рывок. Искры превращаются в пламя гнева.
Молчаливые люди бывают опасны. Они не говорят в открытую, что недовольны или рады. А при должном складе характера могут быть еще и очень вспыльчивы. Иногда приходится узнавать об этом уже по косвенным признакам в виде летящего прямо в лицо кулака. И это далеко не худший возможный вариант. Здоровяк был как раз из вариантов куда более
