домой по дороге в управление. Надеюсь, ты сумеешь заснуть, хотя сомневаюсь, что тебе это удастся.
– Надеюсь, что ты не заснешь, – отпарировал я, – пока не поймаешь этого негодяя.
***
Роман оказался прав – заснуть мне действительно не удалось, тем более, что, не желая будить Рину, я улегся в гостиной на диване.
Какие в этом деле зацепки? Как должен рассуждать Роман? С одной стороны, все ясно, с другой – полный мрак. Ясно, как и почему произошло убийство. Преступник вошел, увидел и убил. Картины оказались ценней человеческой жизни. Это как раз нормально, в нашем двадцать первом веке не только картины стали ценней жизни.
Вошел, увидел и убил. Снял картины и ушел. Может, грабитель был не один? Может, его ждала на улице машина? Может, снаружи стоял сообщник? Может, сообщник даже оставил следы? Спросить Романа – искали ли его люди улики только внутри виллы, или снаружи тоже. Наверняка искали – если это пришло в голову мне, то и Роман об этом подумал…
Что еще? Картины. Это большие деньги. Значит, нужно искать у коллекционеров – воры должны будут продать полотна. Или вывезут за границу? Найти покупателя в Европе или США гораздо легче. Значит, Роман должен организовать тщательный досмотр в Бен-Гурионе. Правда, похитители не дураки и понимают, что досмотр обязательно будет организован. Следовательно, они, скорее всего, на время затаятся. На какое время? Месяц? Год? И следствие будет топтаться на месте, ожидая, когда таможенники подбросят главную улику? Роман должен продумать иной вариант – поиск среди местных перекупщиков художественных ценностей. Возможно, им что-то будет известно. А может, и нет.
Сам я на месте преступника, обнаружив хозяина, тихо смылся бы. Разобрался бы, почему произошел прокол, и попробовал еще раз, убедившись, что помехи не будет…
Откуда у грабителя ключ? Кто-то навел на виллу и помог получить копию ключа… Кто-то из домашних? Впрочем, Роман об этом уже говорил… А если кто-нибудь из родственников… Картины… Позарился…
Когда мысли стали путаться, пришлось все же заснуть.
Естественно, что во сне я понял, где ошибался, и естественно, что, проснувшись, не мог вспомнить, что же я понял.
***
Среди множества отрицательных качеств Романа меня больше всего раздражало одно: начав расследование, он забывал информировать меня о продвижении дела. Я мог бы это понять, если бы комиссар с самого начала держал меня в неведении. На нет и суда нет. Но если уж ты привел человека на место преступления, то изволь продолжать – давай факты! Весь вечер среды я хватался за телефон после первого же звонка и каждые десять минут выглядывал в окно, проверяя, не появилась ли на стоянке машина Романа.
– Когда ты за мной ухаживал, – сказала Рина со справедливым раздражением в голосе, – то не был столь же нетерпелив. Однажды ты опоздал на свидание, потому что, видишь ли, заработался в библиотеке.
Этот
