поставил мою семью на грань развода, – заявил я Роману, когда он вывел машину со стоянки. – Но я на этот риск пошел, потому что понимаю: полиция не может обойтись без историка.
– Приступы мании величия у тебя случаются только ранним утром? – осведомился Роман. – И куда мне ехать – на объект или в психушку?
– На объект, – сказал я. – Что, собственно, произошло?
– Нашли картины, – сказал Роман. – В полной сохранности.
– Жаль, – вырвалось у меня, и Роман недоуменно поднял брови. – То есть я хотел сказать, что, если дело закончилось, это, конечно, хорошо, но тогда зачем ты выволок меня из постели? Я-то думал, что мне будет над чем поломать голову.
– Будет, – пообещал Роман, сворачивая с Жаботинского на Ибн-Гвироль. Сделав еще один поворот, он загнал машину в тупичок, где уже стоял полицейский автомобиль, и место оставалось только для пешехода не особенно крупных габаритов. То есть для меня. Роману пришлось протискиваться боком. Кажется, он ушиб бедро, потому что, пока мы поднимались на второй этаж, шипел под нос нечто, не очень употребимое в приличном обществе.
У двери в шестую квартиру стоял полицейский.
– Привет, Реувен, – бросил Роман, и мы вошли в холл.
Сначала мне показалось, что я на вилле Гольдфарба – мебель была в точности такой же. На стенах висели картины, перед ними стоял инспектор Соломон и рассматривал пейзажи с видом скучавшего посетителя Лувра, так и не добравшегося до зала с «Джокондой».
– Вот четыре полотна, – сказал Роман, – те самые, что исчезли с виллы Гольдфарба.
– Диван вы специально перевезли сюда для создания достоверности? – спросил я.
– Эта квартира принадлежала Гольдфарбу, – объяснил Роман то, что мне и так уже было ясно. – Он купил ее почти год назад и скрыл покупку от родственников.
– Не проинформировать – не значит скрыть, – назидательно сказал я.
– Согласен, – Роман наклонил голову. – Тем более, что к тому времени с женой он уже был в разводе, а племяннику отказал от дома. Нам тоже, как видишь, понадобилось некоторое время, чтобы обнаружить эту квартиру. Гольдфарб бывал здесь не часто. По словам соседей, приводил гостей, в основном, женщин.
– Не предосудительно, – заявил я. – Будь у меня вторая квартира, я делал бы то же самое. Но у простого историка…
– Ясно, – прервал меня Роман. – Рине я о твоих словах не скажу, поскольку она обещала больше не пускать меня на порог. Поэтому – к делу. Что скажешь?
– То же, что и ты. Гольдфарб, оборудуя квартиру, перенес сюда часть картин с виллы, а туда еще не успел приобрести новые. Следовательно, ограбления не было, версия провалилась, и все нужно начинать заново.
– Чему ты очень рад, – вздохнул Роман.
– Есть один момент, – продолжал он, – в кабинете за секретером стоят свернутые трубкой четыре полотна. Желаешь взглянуть?
Мы прошли в кабинет. Картины уже не были
