интересности, чем красоты.
– Француженки, может. Как Софи Марсо. В детстве смотрел на нее и думал, что она – это что-то. Потом даже специально искал аутентичное французское порно, хотел понять, что в них такого.
– И что, нашел?
– Да не знаю. Небритые подмышки точно не то, что я хотел там найти.
оба покатились со смеху.
– А кто твой идеал?
– У меня нет типажей и идеалов. Раньше думала, что есть. А потом… – Стася прикусила губу. – Потом полюбила все то, что никогда и не думала полюбить. – Стасов понимающе закивал. – А ты любил когда-нибудь? – Ей стало неловко от своего вопроса.
– Я смотрю, у Стаси сегодня крайне романтическое настроение.
– Это все залив и велики. Ну ладно тебе, скажи. А?
Стасов хотел отшутиться, но увидел неподдельный интерес в ее раскосых глазах и задумался.
– Не знаю. Наверное. Думаю, что да. Не уверен.
– Есть интересная теория, как это точно узнать. – Стася выдала реплику с видом знатока, ожидая встречного вопроса.
Стасов не хотел подыгрывать, но не смог ее так разочаровать и спросил:
– И что же это за теория?
Она просияла и набрала побольше воздуха:
– Теория немного людоедская.
– Мне придется тебя съесть, чтобы понять силу своих чувств по вкусу твоей нежной вырезки? Или ты меня слопаешь? – Стасов засмеялся и засунул в рот стейк средней прожарки.
– Не! Это теория одной ноги.
Мужчина надул щеки и выпустил воздух с громким «пуф». Стася не обратила внимания и продолжила:
– Так вот, стоит только представить партнера лишившимся одной конечности со всем оттуда вытекающим, так сразу становится понятно, любишь ты или нет.
– И правда людоедская и нездоровая фигня такое представлять. – Стасов в очередной раз удивился уровню Стасиной отбитости.
– И все-таки.
– Ну не знаю, неохота таким заниматься. – Стасов прожевал мясо и посмотрел на Стасю. Она показалась ему расстроенной его вялой реакцией. – Объясни, как работает твоя теория?
– Да уж работает как-то. Знаешь, люди довольно тщеславные существа. Часто кажется, что мы любим, но на деле самоутверждаемся за счет партнеров и прикрываемся словом «любовь», хорошенько сами себя в этом убеждая. Но в восьмидесяти процентах случаев обожаемый человек перестанет быть нам так уж люб, получи он столь заметное увечье. Допусти мы подобную зверскую мысль о потерянной любимым ноге, подсознание выдаст истинное положение дел. И тут спектр чувств может быть разным, от полного неприятия и отвращения до сопереживания партнеру, вины перед ним и прочего. Но! Если отношение у нас к человеку никак не изменится, то это самое оно. Настоящая любовь.
– Откуда вообще такая теория? Погоди, сейчас угадаю! Опять британские ученые наследили? –
