выспрашивает и записывает. Другой звонит по телефону, сверяет адрес и фамилию. Саша чуть слышно:
– В адресный стол звонит.
Входит сержант.
– Ну что? Машину вызываем? Повезем?
– Не дозовешься. Нет у них машины. А какие у вас есть документы?
Саша шепчет:
– Отдай им, если есть. Отдай.
На удивление, паспорт в кармане пиджака.
Лейтенант внимательно листает.
– Вы, девушка, кто ему приходитесь? Жена? – ухмылка наглая, развязанная. – В паспорте он еще холостой… Ладно, идите пока. Вызовут. Паспорт останется у нас.
Саша так просто не уйдет:
– А все-таки, товарищ лейтенант, что же он сделал? Сделал бы, так убежал бы.
– Он у вас почти трезвый. Если не сделал ничего, пусть назовет нам тех.
– А что ему грозит? По-честному…
– Если от нас передадут в суд…
– Господи, в суд?
– Так ведь нарушение общественного порядка. Пять суток.
– Пять суток где?
– На Володарского. В тюрьме.
Автобусы уже не ходят. На Круглой площади зеленый глаз такси.
Она обхватывает, прижимается, целует.
– Я рада! Вырвались! Не бойся, паспорт возвратят. Я освобожу тебя от этой мути. Что-нибудь придумаю. Позвоню.
И уезжает. Ее такси делает круг почета вокруг монумента в середине площади.
Проспект пустой. Нет ни машин, ни людей… В какой-то фантастике было, как на Марсе человек сидит в кресле-качалке посреди шоссе и читает книгу… Настроение хуже некуда. Она сказала, что-нибудь придумаю. Сама? Или со своим милицейским обожателем, этим больным страдателем по ней?
Опять, опять…
Если б удалось всю эту муру сейчас послать куда-нибудь подальше…
– Шура, я тебе паспорт принесла.
– Да-а?..
– И ничего не думай там такого. Я же догадываюсь, что ты думаешь. Клянусь тебе, я не пошла на это. Хотя все к этому и шло. Он почти на колени становился, если честно. Даже жалко стало.
– И что?
– Придумал, что приметил меня еще лет 14-ти в Магадане, сам верит, что добивался перевода сюда, ждал, когда подрасту. Темнит, не разберешь. Смотрит и как ощупывает всю. Может, больной какой? И я тогда..
– Что ты тогда? Ну, договаривай. Все-таки пожалела его?
– Боюсь его еще сильнее. На все готов. Злой на весь свет. Особенно за Сталина, что вот его так опускают…
Она рассматривает фотокадры заграничных фильмов на доске анонсов в кино «Победа».
– Давай посмотрим «Марти». Это американский?
– Да.
На контроле тетка в облезлой кацавейке обрывает края наших билетов.
Мы в полутемном вестибюле. Пахнет уборной, табачным дымом. Налево, в темном тупике две двери, М и Ж, они полуоткрыты. Направо просторное фойе, люстры сеют желтый свет, сияют высокие окна на Комсомольскую улицу, диваны под ними, кресла давно заняты. А прямо, как только минуешь контролершу,
