тишину
Меланхолия
Города подбирали наши лохмотья:
пятились звери от серебра, вошедшего в нас
Отражения, истлевающие как мысли о конце
горизонта. Конце света: вычерпал будущее —
остался ни с чем
Осклизлый огонь на поленьях
Ангел вывихнул ногу – улыбнулся устало.
Молнии сторожат синеву, колокол терпеливо
теребит ветер. Вечер тих, светел.
Заря пропахла кукушкой.
…луч упал на стул,
солнечный зайчик копнул потолок —
день был высок. Строен
как девушка. Спокоен.
Как вечность за околицей:
в поле
Золото
в любовь впивались липкие пчелы —
в открытые окна,
в беззащитное лето
холодный призрак вливался в тело, лезвие блестело
в лунной наготе
В город вошли санитары, ангелы заполнили зеркала
Призрак влюбился в чуткую плоть, сюрреализм
стакана тускло сиял
Веяло покоем от стен дома
В нищих сердцах, жилищах.
Жалось время к стенам, кралось
к окнам: май прогнул ставни, спрыгнул
на тротуар
Пальцы теребили купюры, губы.
Воловья нора метро. Натертая шея.
Покупали жетоны. Спускались в ад.
Золото уравнивает шансы: стояли у стены,
ждали расстрела, синевы – ветер облизывал тело,
солнце ждало любви – и воздушные поцелуи
настигли, повалили снопы в небо
Город пахнет сгоревшим временем…
Город пахнет сгоревшим временем.
Зыбью миражей, марихуаной.
Зуд радиостанций, насекомых, волны
накатывающие на меня —
марево жара в улицах
Сонные голуби, забегаловки. Мягкая энергия
мертвецов. Любовь в полосе отчуждения находит
будущее, тлеющее в нас —
насколько хватит моей тревоги, памяти
Ван-Гог собирающий колоски. Камни.
Меняю солнце на отчаяние, соленую даль гор…
Треснувший закат обезглавливает половину неба.
Городские кочевники, заложники – полуголая ночь
сжигает улицы, шелестящий лепет по следам облав.
Знобило в маршрутке, мело тополями скуку —
мы стали морем, временем полным соли
Овод проникший в голову. Нежная роза в пустыне —
в лихорадке радиоволн танцевало время, полуголый
хамсин в песке языка…
мой
