style="font-size:15px;"> перемигивался маяк со вселенной
Луна – дочь истукана. Нирвана
вваливалась в комнату через окно
ночь
мела в зеркалах, Аллах
разрушал Лос-Анджелес
разметал ангелов по всему Свету —
мы были клонами, убегающими в рассвет
Вечер, разбавленный алкоголем…
Вечер разбавленный алкоголем
Раздавленный лай собак в моем пригороде.
Дырявая оцелкованная мелодия на уме – что-то
телевизионное
ночь чиста – легка как лихорадка
посетившая голову. Обрыв подоконника, сна…
Маятник зеркала зачерпывал ночь как часть
полнолуния.
Шорох золы в пустом доме…
лунная полынь жгла губы, плавала решетом.
Невидимый рост растений в зеркалах.
Угрюмый бокал…
Мраморная Офелия, тишина.
Вилась лиана через глазницу. Атон прострелил
бедро. Ты вошел в дом, пастух друзей – споткнулся
о порог
Вежливые сны как телохранители,
или убийцы. Вас выжали из меня: и только
умерший кот танцевал по комнатам тела
А в мае пришли индейцы, пестрые как поминки!:
три тела – три сознания. Каравай ноги в танце…
выбери меня, или трех сестер в
Подуло с зари: третья серия…
Шатер раскинулся ночью! Расцвели вишни!
ночная фальшь ветерка, занавески…
А кроме меня есть петух одноглазый.
Есть песня проглоченная. Желтая сова…
тайна, упущенная неумело – утекла,
измазав коготь ночи напоследок…
выступила кровь – Главная Героиня.
Трепет мотыльков разламывал рамы
(Я взглянул в окно, на гостей): только реки
не хватало, шутов в лошадиной крови!
И прощалось поле с дорогой. Смех колосьями
плел песню, пылил до утра:
вот, мы прожили, славно, еще одну вечеринку!
Ветер доволен, не думая о вине
пролитом в полночь…
море молилось спокойно: выйдя из нас
Свечи…
свечи, колеблемые порывом сквозняка,
Евангельская грусть в глазах – мы были бризом
Сан-Франциско, плотью, сжигающей ветер – голые
паруса
Птицы размешивают воздух, но зной
не отодвигается, не становится короче…
Призрак путешествует в развевающемся теле —
вспоминаю самую красивую мусульманку в этом
городе, солнце отсвечивает сваями небоскребов —
