зверя – это наш президент Лев Данилович Арнольдов и премьер Евгений Ростиславович Хлебопеков. Президент Арнольдов – обличьем лев, потому что зовут его Лев Данилович. А премьер имеет образ каравая, потому что Хлебопеков. Но внутри гвоздь запечен, потому что имеет железный стержень чекиста.
Один из другого вышел, потому что Хлебопеков Арнольдову власть подарил, то есть родил его сам, и они грызутся и никак свою связь не могут порвать. И это их соперничество погубит Россию, которая вся в пыль изотрется, и останется от нее малый ломтик. Это наша земля красавинская. Теперь догадались?
– А кто такая заря, невеста Христова? – словно во сне, спросил Зеркальцев, чувствуя, как что-то таинственное и мучительное приближается, готово открыться ему. Какое-то недавнее воспоминание, тревожное полузабытое видение. – Кто такая заря?
– Вот этого не можем понять. Христова невеста – так называют монахинь. Но что за монахиня и почему заря – нет ответа.
Та недавняя вечеринка в ресторане «Прага». И писатель-бунтарь, что-то говоривший о волшебной птице истории. И еврейская воительница, вещавшая о теократическом государстве евреев. И осторожный политолог с глазками рака-отшельника, намекавший на жестокую схватку в Кремле. И пылающий, как шар, приятель, налетевший подобно шаровой молнии и что-то сообщивший о пострижении жены премьера. И все это связано с его поездкой в Красавин и каким-то образом переплетается с дремучими и пугающими толкованиями. Он не мог понять, в чем связь. Из черного туннеля дул ледяной сквозняк, пахнущий железом и серой, и это был запах его, Зеркальцева, смерти.
– А царь с серебряным лицом? – пролепетал Зеркальцев, чувствуя, как безумие подступает к нему, и этот черный туннель ведет в глубины его рассудка и оттуда, из разъятых пластов подсознания, дует сквозняк его неизбежной смерти.
– Вот царь. – Макарцев указал на Голосевича, чье лицо с выпуклыми голубыми глазами казалось серебряной маской, озаренной свечами.
Зеркальцев попытался подняться. Но в ресторанный зал вошли двое, породив волнение среди официантов. Метрдотель, согнувшись от подобострастия в скрипичный ключ, проводил посетителей к дальнему столу. Зажег свечи, и Зеркальцев издали разглядел высокого худощавого человека, гибко опустившегося на стул, и другого, коренастого, плечистого, с абсолютно голой костяной головой, казавшейся огромным белым яйцом.
– Вот кто пожаловал! – Степов оглянулся на вошедших. – Это Сергей Леонидович Лагунец, генерал ФСБ, наш самый главный чекист. А с ним Корнеев, по прозвищу Корней, деликатных дел мастер. Когда органы правопорядка бессильны, Корней помогает. У нас в Красавине два года назад последнего вора в законе убили. Теперь у нас тихо.
Те, что вошли, делали официанту заказ, рассматривая тяжелые карты меню. Один из них, тот, что был сухощав и высок, поднялся и подошел:
– Добрый вечер, господа!
Его лицо было
