да каким-то тряпьем.
Смолчал Рони, не перебил: начал мысль, так пусть объясняется.
– Легендой, Рони, не становятся, подчистив и сотню чердаков, – Виктор небрежно загибал пальцы свободной руки, – или выкрав ключи из исподнего графа. Такой путь приведет к славе иного толка, – снова подсчет на пальцах, – славе первого из воробьев, славе висельника или, скажем… старшего – вполне.
Вблизи Виктор высился над ним только на полголовы. Рони казалось, что их разница в росте куда больше. Казалось от того, что Виктор часто глядел на других, подбородок задрав. Коршун подошел к стеллажу и закинул пачку бумаги на верхнюю полку, словно припрятал от чужих глаз.
– Легендой становится тот, кто уже и не воробей, и не коршун. Может, и не человек, – Виктор сложил руки на груди, да только выглядел вовсе не грозно, а так – будто озяб.
– Не мудри. Себя запутал, другим голову не морочь, – сказал Рони.
– С человеком хотя бы можно договориться.
– Или пулей угостить, а?
Виктор и бровью не повел:
– Верно. А с легендой… бестолково и то, и другое.
Рони прочистил горло и глубоко вздохнул. Совсем Виктор тронулся умом, сам не понимает, что за чушь городит, да с серьезным видом. Так и молчал коршун, мир разума покинув, ничего до конца не разъяснил.
«Ну и вляпался же я», – честно подумал Рони. И Жанет бы не смогла предсказать, в какую из выгребных ям угодил ее птенец. Слишком Виктор надрывается: за живое, за самую суть его держит эта облава. Разница между ними, что вода с огнем: Рони ищет лазейку, дабы отлынивать, а Виктору на месте не усидеть, как речь о легенде заходит.
– Личные у вас счеты, похоже, – Рони постарался добавить уверенности в свой тон. – Из-за него тебе клеймо поставили?
Виктор огрызнуться не успел, хоть лицо скорчил подобающее. Что-то резко опустилось Рони на плечо, и он подпрыгнул на месте, обернувшись.
– Можно и так сказать, – резко вклинилась Ульрика, каким-то ушлым образом подкравшись со спины. Точно воровкой была – кто еще так неслышно пройдет по коридору?
– Говорить-то каждый горазд, а тут делать надо. Вижу, ты свободна – найди ему пользу, – Виктор что-то передал ей тяжелым взглядом и решил избавиться от их компании.
Внизу веселились коршуны, напевая исковерканный гимн штата. Собрались на работу, один другого усерднее в труде…
– Сам больше всех и болтаешь, – нахмурился Рони, дождавшись, как останутся они со страшной женщиной одни. – Да не по делу.
Ульрика зафыркала, явно веселясь. Рони не возражал: пусть потешаются, над ним или вместе с ним. Он своего добьется. Его план давненько созрел.
Быть послушным мальчиком, глупенько улыбаться (это уж он точно умеет!). Затаиться, ждать. Прав Виктор и в этом: на охоте надобно знать врага. Успеет Рони добраться до Стоффа, самого Йельса или их соглядатаев – там и победа близко. Быть не может, чтобы в таком крупном логове ни одного помощника ему не нашлось. Даже если
