глаза у неё остались прежними. Большие коровьи глаза. В литературе высокого стиля таких женщин называют волоокими, но если кто-то станет искать в их обладательницах телячью нежность, то рискует здорово ошибиться. Нет, Люська явно не собиралась покоряться ни любящим мужчинам, если таковые были, ни судьбе. И мебель, и роскошный наряд хозяйки указывали на то, что эта женщина решила вырваться из унылой хрущобы и сделает всё от неё зависящее, чтобы исполнить свою мечту.
– Не дам я тебе, Царевич, яблок. Даром не дам, и за деньги не продам. – Почему? – удивился Иван.
– Из вредности, – хитренько засмеялась Люська. – А если честно, то тебе яблоки не помогут. Ты в них не веришь.
– Яблоки, значит, самые обычные? – А то, какие ещё: где я тебе сказочные возьму? – Сильна ты, Людмила. Продала обычное яблоко художнику за тысячу долларов. Это, между прочим, называется мошенничеством. – Если бы я их продала по дешёвке, то твой художник не поверил бы в их исцеляющую суть.
– Психолог ты, однако, – слегка удивился Царевич. – На базаре чему только не научишься, – махнула рукой Людмила. – Будь у меня молодильные яблоки, я бы их сама все съела, другим бы ни капельки не дала. Сеню выперла бы в шею да гульнула так, что чертям тошно стало бы. – Гоблинам, – поправил Царевич.
– Каким гоблинам? – удивлённо уставилась на него Людмила.
Удивление на её лице было настолько искренним, что Царевич даже растерялся. Либо эта женщина была великою актрисою, либо это у Ивана вчера что-то творилось с глазами или, точнее, с головой.
– Мне показалось, когда мы были у вас с Кляевым вчера…
– Ты что-то путаешь, Иван, – прервала его Людмила. – Вчера мы с Семёном с раннего утра до позднего вечера толклись на рынке. Вы что, перепили вчера с Кляевым?
– Были трезвые, как стёклышко, – не очень уверенно возразил Царевич. – Значит, дверью ошиблись, – усмехнулась Людмила. – Семёновы с четвёртого этажа пустили постояльцев. Уж не знаю, те ли это армяне, о которых мне Василий говорил, но у меня гостей не было, и быть не могло.
Царевичу ничего не оставалось делать, как раскланяться и покинуть квартиру давней знакомой. Если Люська врала, то врала очень складно. Ивану и самому теперь казалось, что они с Кляевым ошиблись дверью. В этом случае реакцию кавказцев на их неожиданное появление никак нельзя назвать неадекватной.
Самоедов ждал Царевича на площадке и при его появлении сделал стойку: – Договорились?
– Договорились, – вяло махнул рукой Иван. – Спасибо тебе за помощь.
Пока шли вниз, Мишка на все лады расхваливал дорогостоящее средство. По его словам он теперь совмещал Казанову и Дон-Жуана в одном флаконе. Количество его побед, одержанных с помощью молодильных яблок, перевалило уже за десяток, когда они, наконец, вывалились из второго подъезда на улицу. – Отвезёшь извращенца домой, – сказал Царевич Кляеву. – И поднимайся
