меня у него перехватывает дыхание, он боком отползает в сторону и бормочет сплошные глупости. Хорошо он себя чувствует только вдвоем с мамой. Или один. Правда, один он бывает только в редких командировках, но года три назад и от них отказался – из-за мамы и приближающейся пенсии. Мама требует ухода, старенькая все же. А из-за пенсии Фрицу горевать не стоит: он ее давно заработал, и сокращение рабочих часов на десять в месяц на ней не отразится. Иначе шиш бы сократился. На приходящую прислугу он не надеется, да и платить неохота, так что сам, все сам. Оно дешевле.
Как обычно, свекровь нас не узнала, хотя приветливо кивнула головой и протянула руку для приветствия. Руку мы пожали, целоваться через маску не стали. Сыновья остались с матерью, а меня с сумками отправили на кухню. Но тут же следом влетел братец Фру. Он, видимо, опасался, что я слишком много воды израсходую на суп.
– Что ж здесь так холодно? Отопление не работает? Да ты маску-то сними, мы не заразные и с заразными не общались. И вообще, зараза к заразе не пристанет, не боись, – я зябко пожимала плечами под теплой кофтой и выгружала продукты.
– Ты что? Пришла вторая волна вируса, даже дома нужно всего опасаться, – братец Фру осторожно снял маску, сунул в карман, – отопление работает плохо, батареи старые – зачем их лишний раз напрягать? Если система сломается, ее менять надо, а это дорого. Дом все равно скоро продавать придется, так что лишний раз тратиться неэкономно и глупо. Ты ведь готовить будешь, от газа кухня нагреется, не замерзнешь. В гостиной я сейчас зажгу камин, и там потеплеет. Подожди, еще вспотеешь.
– Ни в одном немецком доме я за двадцать лет жизни в Германии не вспотела от холода, а ты доэкономишься до воспаления легких. На дворе октябрь, не лето, неужели себя не жалко? Маму бы пожалел, она у тебя в трех кофтах сидит, как кочан капусты, шевельнуться не может, – фраза про газ вывела меня из равновесия. Готовить я люблю если уж не в комфортных условиях и в хорошей посуде, так хоть не при уличной предзимней температуре. За свекровь в этот момент даже порадовалась – в пансионате наверняка теплей и светлей, не то, что в родном доме.
– А себя мне жалко, – продолжил Фриц. – Я купил на прошлой неделе на распродаже одеяло с подогревом. Сейчас оно у мамы, завтра я его заберу себе, так что не простужусь.
Настроение от общения с Фрицем без присутствия мужа у меня быстро портилось. Ведь брат не тупой же. Работает в техническом отделе фирмы «Сименс», раньше часто летал на переговоры в Корею, свободно говорит на английском. В технических вопросах разбирается прекрасно, иначе не посылали бы в заграничные командировки. Но почему на бытовом уровне и при общении вне службы его мозги перемыкает?
Вообще для меня какая-то загадка, почему браться такие разные. Родители одни и те же, родня без тяжелого колониального наследия, дети выросли на одном горшке, но Ханнес весь в папашу пошел, и внешне, и внутренне, а Фриц – копия мамы, вместе с характером
