не слышать этого. Ничего не знать о том, что они…
– Наш сотрудник звонил ему на домашний телефон, который мистер Аттье оставил в полицейском участке, – продолжил мужчина спокойным голосом, тогда как я, застыв, с холодной липкой дрожью ожидала каждое его слово примерно так, как ждет оглашения приговора отчаявшийся преступник перед казнью.
– Так значит этот говнюк был замешан еще в каких-то гнусностях?!
– Не знаю, – медленно произнес шериф, хмуря брови. – Вроде бы, у него был штраф за парковку в неположенном месте и…
– И что? – перебила его мать. – Вы дозвонились ему?
– Нет, мы звонили весь день, с той самой минуты, как нашли его номер у нас в базе, но трубку никто не взял. – Моррис замолчал и откашлялся. А потом произнес такое, отчего я даже зауважала толстяка. Так нагло насмехаться над матерью даже я себе не позволяла.
– День сегодня погожий, – произнес он, чуть вздыхая. – Может, парень пошел на рыбалку или на охоту, сейчас как раз сезон оленей…
– Или же ублюдок похитил мою дочь и держит ее в каком-нибудь сыром подвале!.. – голос матери задрожал, и она всхлипнула.
Я почувствовала, как защемило сердце глубоко в груди. Неосознанно я закусила губу, и из нее уже потекла горячая струйка крови: я ощущала, как она сбегает по подбородку и крошечными каплями капает на футболку. Я боялась, я ужасно боялась того, что они могут сделать с Марком, в чем смогут его обвинить.
– А прийти к нему домой вы не можете? – спросила мать с заметной обреченностью в голосе. – Клянусь, я…
– У нас нет его адреса, – спокойно перебил ее Моррис. – У нас в тот день была неразбериха в отделе, новый сотрудник проверил все не должным образом и… короче, мистер Аттье оставил у нас только номер для связи.
Я услышала судорожный вздох, будто женщине разом перекрыли доступ к кислороду, потом был протяжный крик бессилия, а после до моего слуха донеслось что-то уж совсем невозможное – судорожные, надрывно-истерические рыдания.
– Дорогая, успокойся, – услышала я отца.
Его голос дрожал, и я почувствовала укол совести, кольнувший меня по лопаткам.
Ну же, Соф, открой эту чертову дверь.
– Я вас понимаю, – сказал Джек мягко, уже без всякого зубоскальства. – У меня самого подрастают две девочки, и я знаю, каково это. Полиция, конечно, сделает всё возможное, но… – он помолчал, потом неуверенно продолжил: – На днях я видел вашу дочь. Она выходила из кафе поздно вечером, и она – она была не одна, вы меня понимаете? С ней шел молодой человек, по вашему описанию очень похожий на мистера Аттье.
Я слышала, как ахнула мать. Сама я прислонилась к стене и закрыла глаза. Неужели в этом чертовом городишке нельзя сходить в кафе с парнем, чтобы потом об этом не было известно всему городу?
– Также, миссис Майер, – продолжил Моррис, видимо, выбрав для себя девиз «лучшая защита – это нападение», – стоит заметить, что вы не в первый раз к нам обращаетесь. Помнится…
