Смотрю, как Макс судорожно штампует призраков. От страха наш пилот налепил их два десятка. Какие-то древние космонавты в нелепых белых скафандрах. Где он только нашёл эти модели. Какая разница, для массовки сгодятся. Сейчас Бельчонок активирует резак, и мы запустим их в бой. А сами войдём через центральный вход. Меня позвали стрелять, и это единственное, что я умею делать хорошо…
* * *
Меня иногда спрашивают, как ты это делаешь? Правда, не знаю. Просто бегу, просто стреляю. Мысли? Очень не хочется умирать. Двое слева. На пол. Мимо. А я попал. Невероятно, но мне кажется, что я вижу, как медленно срывается огненный хлыст с иглы лучемёта в руках Трубкозуба, как хлыст распрямляется из тугой петли в слепящий выстрел, дырявящий киборга. Вижу, как вываливаются из раструба излучателя в руках Бельчонка один за другим тёмными тугими шарами сгустки плазмы, как они сначала неохотно, а потом ускоряясь, сияющей лавиной таранят панцирь другого робота. Нам навстречу, в ответ, сквозь дым и огонь выносятся дымящиеся пики шестиствольных залпов, осколки реактивных гранат выкашивают перед нами пространство. Грохот такой, что его просто не замечаешь, и дело не в экранирующих шлемах, они не всегда срабатывают. Я живу эти мгновения в нереальном молчаливом мире немого кино, съёмка замедленная. Не знаю, почему так. Тяжело ребятам, у них по-другому. У Трубкозуба на лице кожа пошла волдырями. Макс визжит на задворках боя, у него загорелась кираса, и он, забыв обо всем на свете, пытается выползти из раскалённого панциря. Бельчонок? Бельчонок молодец! Обзавёлся переносной артиллерией, водрузил на мёртвых парней Чопика боевой смеситель и порционно выплёвывает начинку из заправленных в ленту зарядов. Эту начинку у нас называют чёрная материя, высвобождаясь из магнитного кокона, она уничтожает приличные объёмы материи белой, сопоставимые с собственной массой. Где Бельчонок раздобыл смеситель? Почему он решил, что задница мертвеца спасёт его от ответного выстрела? Я видел этот выстрел. Машинмен выкатился на свободное пространство, синхронизировал цель, пригнулся, и у него из заплечного ранца вышла ракета.
– Бельчонок, беги! – ору я.
Поздно. У нас больше нет канонира. Его нет больше. От него ничего не осталось – детонирует патрон с антивеществом. Бликующий иссиня-чёрный волчок секунду танцует на месте исчезнувшего Бельчонка, затем рассыпается градом комков пепельного цвета, и уже потом меньше всего напоминает живого человека, просто пепел. Только пепел.
Дезинтегратор дырявит фасеточный глаз, плавит фару под ним и зарядом максимальной мощности вскипает там, где должны быть мозги криянского робота.
Это последний, понимаю я, потому что вижу, как Чопик абордажной саблей крушит всё вокруг себя, пританцовывает, размахивает сияющим извержением смертоносной энергии и остаётся живым.
Чопик добил, доломал всё, что ещё не было сожжено и уничтожено в дорогом люксе, в котором путешествовал мистер О’Брайен.
«Аквамариновый Люкс» до нашего скоротечного боя напоминал устройством «Хрустальные» апартаменты,
