Бороду было необходимо укоротить, а волосы просто молили о встрече с ножницами. Судя по всему, герцог явно недоедал: рубашка висела на его плечах свободно, а брюки держались на бедрах только благодаря подтяжкам. А если учесть его худобу, то все вместе должно было производить ужасающее впечатление.
Ничуть не бывало! Сухопарость подчеркивала безупречные черты лица: широкие острые скулы, нос с горбинкой, жесткий, квадратный подбородок, над которым выделялись пухлые длинные губы. Оливия ошеломленно смотрела на герцога. Марвик был под пристальным вниманием публики, как только стал заниматься политикой. Но что бы о нем ни говорили, его никто и никогда не называл красивым. Почему нет? Как так может быть? Широкие плечи отвлекали внимание от его худобы; Оливии он показался похожим на какого-то аскетичного воина, приехавшего с ледяного, населенного викингами Севера. Лишь губы портили общую картину: эти пухлые губы принадлежали человеку, любящему наслаждения.
Герцог шагнул им навстречу – стройный, высокий, светловолосый. Этого шага было достаточно, чтобы Джонз отступил назад и наткнулся на Оливию.
– Я звонил, – холодно произнес герцог, – целый час.
У него был мрачный, низкий голос – как пена на пинте портера. Неожиданно Оливия перестала что бы то ни было понимать. Герцог совершенно не походил на безумца и не вел себя как человек, который боится выходить из своих покоев. Вид у него был, скорее, угрожающий. Этот человек привык… руководить.
И комната, в которой он осуществлял руководство – Оливия заметила это только сейчас, – была полна бумаг. Кипы бумаг были разбросаны по ковру. Лежали тут и книги, но эти бумаги… Как же их много!
– Прошу прощения, ваша светлость, – запинаясь, пробормотал Джонз. – В кухне возникли кое-какие проблемы, требующие нашего внимания.
Оливии казалось, что она тонет. Она, конечно, обыщет кабинет. И библиотеку. Но все эти документы… здесь… в комнате, из которой он никогда не выходит. У бога весьма своеобразное чувство юмора.
Подняв глаза, Оливия увидела, что его внимание направлено на нее. У Марвика были блестящие, проницательные голубые глаза. От силы его взгляда что-то внутри нее затрепетало. Оливия разглядела в них ум. Нутро подсказало ей, что это надо принять за предупреждение.
– Это миссис Джонсон, ваша светлость, – торопливо заговорил Джонз. – Она… м-м-м… временно замещает миссис Райт, которая, если вы помните, две недели назад подала прошение об отставке. Боюсь, мы оказались в непростом положении… Я хочу сказать, мы не могли нанять кого-то без вашего дозволения. Но, если вы помните, вы дали мне полное право…
– Помню, – перебил его герцог. Его проницательный голубой взор все еще был устремлен на Оливию. Ей стало казаться, что он намеренно бросает ей вызов. Лев в своей стихии требует подчинения, но она не склонит перед ним голову. Оливия даже не моргнула. Будь она кошкой, она бы ощетинилась под этим провокационным взглядом.
Но она же секретарь – по крайней мере по образованию, и экономка –
