Конечно, гарифуна все придумал. Подшутил. Решил посмотреть, как он сходит с ума от ревности. А сейчас, небось, живот от смеха надрывает! Черт бы его побрал! А все-таки ему будет спокойнее, если он найдет мальца. Тот уже наверняка остыл, готов к перемирию, и только из гордости и упрямства не решается подойти первым. Сидит где-нибудь, скучает, ждет его… Вот только где?
Не зная толком, где искать друга, он решил двинуться в сторону центральной улицы – туда, где час назад дядя Чабио толкал свою речь, призывая местных к посильной помощи. Наверняка он и Командир все еще там, обговаривают план сотрудничества, отбирают новичков… Может и Чаби вернулся к ним?
Еще не добравшись до места, он понял, что там что-то не так. Истеричные крики, ругань и проклятья сотрясали тугой спекшийся воздух, проносясь по опустевшей улице гулом штормовых волн… Еще пятьдесят метров, и он смог различить, что громогласно бушевал лишь один человек, а другие поддакивали ему стаей потревоженных горластых чаек. И стойким, гордым, но потрепанно-жалким парусом, противостоял этой необузданной словесной стихии одинокий ровный спокойный голос – призыв к здравому смыслу… Всего лишь несколько оборванных слов – и снова его захлестывают, перебивают и топят крики, ругань, проклятия…
Да, похоже, все вышло из-под контроля: те, кого они слишком поспешно причислили к союзникам, оскалили клыки. Ничего хорошего это не сулило.
Аминьо подошел поближе, с недоумением уставившись на развернувшуюся перед его глазами сцену. Посередь улицы в сопровождении кучки местных стоял какой-то пожилой, коренастый мужичок, размахивая руками и брызжа слюной, покрывал находившегося напротив него товарища Шбланке всеми мыслимыми и немыслимыми выражениями. Тот периодически делал попытку урезонить бесноватого, но не успевал и рта открыть, как его снова заглушал жуткий ор. Чуть поодаль от эпицентра зарождавшейся катастрофы стоял Командир, с ним еще несколько человек из их команды: Марко, Тони, Педро, Эльчито, Хорхе – тоже наблюдали за происходящим молчаливо и хмуро. Чаби среди них не было, но он все равно решил подойти к своим, чтобы прояснить ситуацию.
– Убирайтесь прочь из моей деревни, ублюдки! Гады паршивые! Партизанское отродье! – надрывался мужичок и тряс перед носом Шбланке побелевшим кулаком, словно цепная собака, что лает до срыва связок, но не может дотянутся и цапнуть.
– Успокойтесь. Давайте все об…
– Я сказал, пошли прочь, пока мы вас топорами не порубили! Верните все, что отобрали у моих людей, и проваливайте, – зашипел бесноватый, видно, устав кричать.
– Не отбирали – это добровольное пожертвование – вклад в…
– Да…да…Проваливайте! Катитесь восвояси! Вам здесь не рады! – заклокотала – заподдакивала стайка крестьян позади мужичка. Разве не эти же самые люди пару часов назад кричали «Да здравствует народная армия!» и обсыпали товарища Шбланке овациями?
– Клянусь Богом, если вы сейчас же не свалите из моей деревни, мы вас всех на кол насадим, подонки краснозадые!
На
