меня допустят в женский монастырь.
Я заглянула в его ребяческие зелёные глаза.
– Ты надеешься вернуть её?
– Если она не вернётся, то я тоже уйду в монастырь.
– А как же твоя матушка и младшие сёстры? Ведь ты – единственный человек, который может принести им счастье и поддержку в будущем.
Бертран выдавил из себя улыбку:
– Они смогут позаботиться о себе, Лили. Я поддержу их в трудную минуту.
Там, за лужайкой сгущались тучи для очередного проливного дождя, а здесь всё ещё светило Солнце….
…
…В комнате Сесилии тихо, спокойно, мирно тикают часы. На столе в красивой рамке стоит фотография моей сестры в белом платье с букетом роз. Она улыбается, и длинные тени от ресниц падают ей на щёки. Здесь же на столе я нашла томик Библии, заложенный на одной странице. Я прочла:
«И не бойтесь убивающих тело,
Души же не могущих убить;
А бойтесь более того,
Кто может и душу, и тело
Погубить в геенне.
Итак всякого, кто исповедает Меня
Пред людьми,
Того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным;
А кто отречётся от Меня пред людьми,
Отрекусь от того и Я
Пред Отцем Небесным.
И враги человеку – домашние его.
Кто любит отца или мать более,
Нежели Меня, не достоин Меня».
Оглядываюсь. Как давно я здесь не была! В последний раз мы вдвоём играли в салки без моей старшей сестры, так как Роза всегда смотрела на наши занятия снисходительно с позиции взрослого зрелого человека. Но мы были детьми, по крайней мере, тогда. На полке чуть выше книг находятся часы в виде двух ангелов, держащих облако. Я нашла, что лицо одного из ангелов чем-то напоминает лицо Сесилии. Когда-то здесь же стоял горшок с настурциями, но затем его унесли в детскую к Берте, чтобы она всегда благоухала свежестью.
Иногда мы собирались в этой комнате, а Августина – наша горничная придумывала страшные истории про ходячих мертвецов или читала сказки Андерсена, которые мы очень любили. Я представляла себе героев этих сказок, их жизнь, обычаи, характеры и интересы. Я видела себя в замке Снежной Королевы и чувствовала то, что, возможно, чувствовала Герда, когда Кай предал её. Я ощущала себя такой же крохотной, как дюймовочка, когда окружающая жизнь казалась ей такой непонятной, такой большой и опасной.
Где же то ушедшее время? Неужели детство постепенно и незаметно уходит от нас? Мне стало вдруг очень грустно, так грустно, что слёзы полились из моих глаз, и на этот раз я не сдерживала их. Вспомнив слова Августины, сказанные ею за праздничным столом, я начала машинально переставлять книги, ища то, что мне нужно. Книги стояли в идеальном порядке, как любила Сесилия по размеру и по тематике. Они были гладкими в глянцевом переплёте, от некоторых из них пахло типографской краской. Сесилия обожала книги и всё, что было связано с ними, так как являлась натурой
