те дрыхнут…а то утром отвезут в интернат… а там не сбежишь…
Тут снова моя жизнь сделала крутой поворот и я на несколько лет стал обычным российским беспризорным – «шпаной» одним словом.
О том времени у меня остались двоякие впечатления.
С одной стороны я каждый день открывал для себя безгранный мир, а с другой стороны каждый день рисковал жизнью.
– Вот зачем меня потянул с собою Ванька?, – шалопай со стажем, – спрашивал я потом себя.
Да всё просто. В первый же вечер на их «малине» в подвале какого то брошенного и разграбленного дворца он научил меня играть в карты и раздел до гола, отдав в замен обноски, что выдали ему в приёмнике. А мои вещи напялил на себя…хоть те и были ему явно малы…
А потом исчез…
Но зато я приобрёл важные знания и умения. С удивлением обнаружив у себя талант к карточной игре. И уже я сам обыгрывал всех…малолеток. Это тех, кому ещё не было 14-15 лет. А старше…то уже были «старшаки» и те запросто могла набить морду малолетке и забрать всё себе без всяких карт.
Первая зима моих скитаний не была слишком тяжёлой. Сказывались остатки былой роскоши умершей российской империи. Полны были склады и квартиры, куда мы пролезали и живились продуктами и одеждой. Пока ещё полно было деревянной мебели для обогрева.
В ходе своего вынужденного ускоренного взросления я обнаружил, что не помню или не знаю о себе многих элементарных вещей.
Например, имя своё Сергей я знал, хотя в семье чаще меня именовали Серёня, Серёженька или в последнее время – Серж, – это чаще папА.
Вот Сержем я тут и назвался, и так меня все и стали звать, а то первая кликуха «барчук» – хоть уже и не была для меня такой обидной, но что-то мне подсказывало уже тогда, что лучше от «класса эксплуататоров» держаться подальше.
Фамилию я свою не помнил. Нет…в гимназии я на неё откликался. А вот сейчас «хоть убей» точно не знал, – то ли Кройцер, то ли Кронцер… Короче, решил тоже не торопиться, тем более что её у меня никто не спрашивал, а дружки сказали, что можно себе любую другую…красивую…выбрать. Я подумывал о «Козырь», ну такое прозвище ещё одно ко мне прицепилось из-за «везучести» в картах. Хотя «везучестью» было моё умение считать… читать и писать. Причём на четырёх языках. Многие об этом не знали. Практически все беспризорники были безграмотными. Только с года 19-го стали появляться в наших рядах бывшие «домашние дети» и гимназисты, как я. Революция и война делали своё чёрное дело.
Так вот…отчество своё я тоже не помнил или не знал. Ну так вышло, что отца называл – «папА». А мамА называла его тоже как угодно…чаще на немецкий манер «май либе». Он её кстати тоже…и поэтому насчёт имени мамА я тоже не был уверен. А тем более на счёт её девичей фамилии. Это я об этом задумался, когда вспомнил про винокурни деда Ипполита в Нижнем. Хотел было в голодном 19-м году туда «рвать когти» из Москвы.
Но знающие люди меня охладили… – Если даже дед твой ещё и жив…не выпустили ему кишки его же работнички или какая
