было для меня плёвым делом. Я ещё и чернила там отметил и подобрал каждому своё. Благо на столах в том кабинете было полно «непролеваек».
Штырь, конечно, ввиду своей малообразованности, этому значения не придал, но голова у него сработала в нужном направлении.
Он взял каждого бланка по образцу и утром куда то сдрыснул с озабоченным видом…даже не опохмеляясь… перед этим напившись вечером… «с горя», -как он сказал.
Я же поплёлся по своим шалопайским делам.
Вернее, меня привлекла одна компашка москвичей. Мои ровесники играли в какую то странную игру, похожую на виденную мною в Питере у «бойскаутов». Но туда меня не приняли… сказав, что принимают только гимназистов. Формально я уже был теперь гимназистом, но вот только без формы. Которую я проиграл в карты ещё полтора года назад…эх-хэ-хэ. Да и носить её уже не обязательно…отменили это ещё «при керенском». Правда в нашей гимназии было строго и за форму требовали. Да и гимназий уже вроде как нет, а есть только школы.
Но и в этот раз вышел облом…
Мне было указанно, что в «юные коммунисты», сокращённо в «ЮКи», таких как я не принимают.
– Это каких таких: «как я»?, – опешил я от такой наглости.
– Беспризорников, – отрезал их вожак, парень лет 14.
Тут я чуть снова не заплакал, а он, уже смягчившись, пояснил:
– Если бы ты хоть был из детдома… да и то…ты не из нашего района и родители твои не с нашей фабрики…
Тут он запнулся, поняв, что сказал полную чушь…
Вот так меня не приняли в «скауты» и во второй раз.
Но то ли в отместку за меня, то ли что-то там не срослось… всех их распустили, как не оправдавших доверие… Шучу… Просто не было опытных тогда кадров, шла война, в стране была разруха и голод. Не до детей было всем.
Но моя мечта сбылась и я был принят в «новые бойскауты»… Об этом ниже.
А пока я был тоже занят своим личным выживанием в голодной Москве.
Вечером меня Штырь сам нашёл.
Вид его был самый довольный.
– Ну малец ты и фартовый…, – похвалил он меня сходу.
– Прикинь…втюхал я твои бумажки по «катьке» штука…, – продолжал тот хвастаться.
– Ну совсем хорошо, – я тогда подумал, не ожидая уже от этого вообще ничего.
Штырь мне «честно» отслюнявил половину и довольный ушёл в вечернюю Москву. Больше я его не видел… Сгинул, как многие.
Я мою долю заныкал по разным своим захоронкам… Чтобы «старшаки» всё сразу не отобрали.
Ну, а часть внёс в общаки разных «малин» и «блатхат», чтобы туда меня пускали погреться, помыться и поспать. Еду нужно было приносить с собою. Такой был порядок.
Глава 3.
К концу лета 1921 года официально закончилась гражданская война и интервенция, хотя отдельные очаги сопротивления ещё были. Ну так все вокруг говорили и так писали в газетах, которые я регулярно читал, когда занимался
