Он должен сесть и чем раньше, тем лучше.
Не знаю, что я мог бы наговорить ещё в порыве бессильной злости, но дверь неожиданно распахнулась.
Пунцовая и перепуганная Аня выглядывает в коридор. Видит меня и прячет взгляд.
«Неужели…» – даже мысленно не могу произнести страшное.
Вижу, как врач за её спиной отрицательно качает головой, и выдыхаю.
Спешу увести её в сторону, с неодобрением провожая взглядом Прохорова в кабинет доктора.
– Всё будет хорошо, Анют. – пытаюсь поддержать всхлипывающую в моих руках девушку. – Он ответит за всё, что тебе сделал. Не плачь. Надо ещё немного потерпеть. Следователь оформит твои показания, и всё. Поедем… – теряюсь. Я понятия не имею, есть ли Ане, куда поехать. – К отцу поедем. Ты отдохнёшь. Выспишься. Эта ночь просто закончится. Будет рассвет… Вот увидишь, он обязательно будет.
***
Николай Петрович был прав – ночь действительно кажется мне бесконечной. Больницы, освидетельствования, показания…
Мне не нравится следователь. Мужчина в возрасте с уставшим взглядом серых глаз и мерзкими усиками нисколько не располагает к себе.
Решаю быть с ним крайне осторожной. Прохоров Виталий Евгеньевич явно не испытывает ко мне тех же чувств, что Макс со своим отцом. Такого не разжалобить.
Меняю ход игры мгновенно:
– Виталий Евгеньевич, я устала. Мне дали столько обезболивающих, что я уже едва понимаю, кто я есть и что я вам говорила. – нагло вру, устало вздохнув.
Я и правда устала – факт. Как и про обезболивающие. Ложь в том, что я всё прекрасно помню и осознаю. Просто не должна, иначе моё состояние вызовет подозрения.
Сбоку раздаётся голос Макса:
– Заключения ты уже получил. Давай мы поедем, а ты на днях подскочишь и всё оформишь? Ну сам видишь, в каком она состоянии.
С трудом сохраняю выражение усталости и равнодушия на лице. Внутри всё замерло в напряжении.
– Видишь ли, Максим, несмотря на то что тебя здесь быть вообще не должно, я прошу заметить, что на днях, как ты говоришь, Поплавская Анна уже будет совершеннолетней. Пусть пишет и говорит. – чешет свои противные усы следователь.
Да, первое мнение ничуть не обманчиво. Такого просто так не проведёшь. Стоит быть настороже.
– Отчим пришёл с рейса, – обесцвеченным голосом докладываю я, – Отметил это дело.
Меня перебивают:
– Зверев Валерий Александрович? Вы о нём говорите?
Внутри вновь всё замирает. Раздражение поднимается смертоносной волной.
– У меня один отчим. – скриплю зубами. – Да, это Зверев Валерий Александрович.
– И?
Мне очень хочется ему врезать. Никогда не испытывала такого огромного желания, побить живого человека. Не то чтобы я испытывала желание, побить мёртвого…
– Поплавская? – давит треклятый Прохоров.
– И
