больше похожего на прокуренный склеп. Я чувствую себя неуютно, оглядываюсь по сторонам и волнуюсь.
Мамы нет… Неужели она просто взяла и ушла? Неужели не остыла?
Лядов идёт рядом. Его бесконечно дёргает. Он то заносит руку, намереваясь обнять меня за плечо, то примеряется в моему локтю, то скользит рукой по собственной куртке, немногим выше поясницы. Мне это нравится. Не знаю почему и не знаю, почему я вообще до сих пор, после всего произошедшего, могу о чём-то подобном думать, но эта нерешительность отзывается теплом в моей груди.
На пропускном пункте мне улыбается дежурный полицейский. Я плохо изучала должности и звания, но сейчас мне хочется, чтоб этот лысый, улыбчивый мужчина занял место Виталия Евгеньевича. Уверена, мы бы с ним сработались.
Выходим на улицу и я жадно вдыхаю воздух. Стараюсь вобрать его как можно больше, чтоб сбить с себя преследующий запах табака и надышаться.
Спускаемся с небольших ступенек и двигаемся к парковке, сохраняя молчание.
Я вижу машину отца Макса. Для меня она своеобразный маяк, направляющий корабли в открытом море. Причал, где я смогу хотя бы ненадолго побыть в тишине и спокойствии.
…а ещё я вижу машину деда, не то чтобы своего – отца моего отчима.
Внутри всё замирает. Я сбиваюсь с шага, замедляюсь, видя, как из этой машины выходит баба Поля, чуть не волоком таща за собой сонную Миланку.
Сердце пропускает удар. Его сжимают ледяные тиски паники и стыда.
Они закрывают нам путь к машине. Бабка крепко держит руку сестры, что пытается мне улыбаться.
– Бабуль… – мнётся мужчина моей мечты, явно не подозревая, с кем мы столкнулись
– Рот закрой! – безапелляционно выдаёт баб Поля. – Ну ты и тварина мелкая, а! Довольна?! Миланочку забрала опека! Ты лишила девочку семьи! Сдохла бы ты лучше…
А может, было бы и лучше, если бы я сдохла? Только кому? Явно не Милане.
– Немедленно уйдите отсюда! – рычит Макс, идя на бабку без тени сомнения. – Это давление на потерпевшую! Не прекратите эти попытки, будете привлечены ещё и за преследование! Вам доверили опеку над ребёнком? А вы что устроили?! Любящая бабушка в это время пирожки печёт к завтраку! Или что там бабушки пекут по утрам? Убирайтесь отсюда, пока можете уйти без последствий для себя и своей внучки!
Я отворачиваюсь. Мне больно видеть испуганное личико сестрёнки, которая так много всего уже понимает, но в упор не различает плохое хорошее, смотря на мир через призму нашей семьи. Она возненавидит меня… Я почему-то в этом даже не сомневаюсь. Через года она просто уже не вспомнит, что меня толкнуло в этот водоворот обмана, а я навсегда останусь той, кто отобрал у неё папу… Наверное, и маму, раз уж Милану передали её бабушке. Уж баба Поля постарается взрастить в ребёнке ненависть ко мне. Опыт есть – одного зверя она уже вырастила.
– Мой сын никогда не бил своих детей! Никогда! – бьёт себя кулаком в грудь бабка.
– Своих, может, и не бил. – жёстко отвечает Максим, тесня её к соседней машине. – Следствие
