Ленина не испугались, а обхитрили, как пресловутого лоха! Вам ли не взять Кобу под каблук?! И он от этого никуда не денется! Желаю Вам: „ни пуха ни пера“! А насчёт рекомендованного, в таких ситуациях, чёрта, не сомневаюсь, что этого чёрта у Вас не отнять! Я же, не обессудьте, всегда был склонен к побегу, сбегал даже с Колымы, а уж с Каламе сбегу и подавно! В таверне пил я, вместо алкоголя, безалкогольные соки, а в ширинке моей была пустая пивная бутылка, так что, в сексуальном смысле, Вы не много потеряли! И пишу я Вам в трезвом уме и крепкой памяти. Кланяюсь Вам в пояс, таща Вашу тяжкую ношу! Прощайте! Яков»
Увидев, что дама не на шутку расстроилась, добросовестно исполнивший обязанности Якова, негр, сунул ей в лифчик две тысячи драхм.
– Это в два раза больше, чем дают за ночь лучшим портовым шлюхам! – добавил он.
В глубине души, Фотиевой стало приятно, что её женские прелести были так высоко оценены истинным знатоком срамных женских мест, этим неутомимым Сатиром, или даже бесподобным Приапом (Фалетом), и она, жеманно чертыхнувшись, тут же несколько успокоилась.
Когда той лукавой ночкой Яков, под страстные стоны Фотиевой, словно раздольная песня разносящиеся над морем и берегом, сходил на берег с люгера, вместе с провожавшим его Аристотелем и матросами, несущими золотой багаж, Аристотель спросил его: – Ну как, господин Яков, Вы довольны этим спектаклем и исполнителем роли тайного любовника?
– Да, Аристотель, пока всё идёт по сценарию, и артиста ты неплохого подобрал, пока, как слышно, он с ролью старается справиться добросовестно, но дублей ему предстоит выдержать много. Хорошо бы ещё изловчиться, чтобы она его, по окончании спектакля, «на бис» вызывала, и на всю жизнь его поклонницей (фанаткой) стала!
– Мой люгер, хотя и не «Ла Скала», но от наших фирменных ласк она ещё не скоро в себя придёт! Она у нас ещё и не так запоёт и попляшет! Так что Вы, дорогой мой босс и учитель, можете ехать спокойно, мой автомобиль в Вашем распоряжении! Если угодно, могу предоставить и водителя, или доставить Вас туда на судне, – учтиво предложил Аристотель.
– Нет, паломничество мне нужно совершить одному! Но помолюсь и за всю нашу мафию и за её бессмертие! – обнадёживающе ответил Яков.
Ценный груз положили в багажник новенького «Рено», и дружески похлопав по плечу Аристотеля, Яков сел в машину, захлопнул за собой дверцу и стартовал к святой горе Афон. Проделав немалый путь пилигрима на машине, пароме, пешком, он прибыл в Афонский монастырь Святого Пантелеймона.
– Святой отец, это золото было награблено РКП (б) в русских православных церквах и монастырях, и представляло собой часть большевистского общака. Но, поскольку, церковь в СССР отделена от государства, то, по справедливости, и церковная утварь должна быть отделена от государства
