Тамара, направляясь по коридору к лестнице.
Она бегом спустилась на первый этаж, резко повернула налево и внезапно столкнулась с каким-то мужчиной, почти оказавшись в его объятьях. Ойкнув, отпрянула назад, пробормотала: «Извините» и уже хотела бежать дальше, как услышала в ответ слова, произнесенные мягким, но звучным баритоном:
– Это вы меня простите.
Тамара подняла глаза и встретилась с внимательным прищуром серых глаз. Мужчине было не больше тридцати семи. Она невольно отметила его дорогой костюм и красивую стрижку. Нельзя было не узнать в этом статном красавце известного в прошлом актера, а теперь модного режиссера одного из театров.
– Ой, а я вас, кажется, знаю, – глупо протянула Тамара, очевидно, от растерянности.
– Возможно, – улыбнулся он в ответ.
– Вы, наверное, к главрежу? А его сейчас нет. Он…
– Мне об этом известно, сударыня. Извините, – сухо отрезал он и зашагал к двери с табличкой «Главный режиссер».
Но прежде чем войти в нее, оглянулся. Тамара, столбом стоявшая возле лестницы, внезапно смутилась, сорвалась с места и пулей вылетела из здания.
* * *
– Стоп! Никуда не годится! Лидия Васильевна! Ведь я на первой репетиции просил вас в этой сцене быть… пошустрее, что ли. Не хватает темперамента вашей Огудаловой. Поймите!
Иван Гаврилович Мещерский, вновь назначенный главный режиссер театра, тот самый импозантный мужчина, с которым в вестибюле столкнулась Важенина, проводил очередную репетицию «Бесприданницы». Он много курил, был всем недоволен, морщился и постоянно делал замечания. Вот и сейчас на полуслове оборвал реплику Ряжской, играющей мать главной героини, а затем покинул свое рабочее мест и стал нервно ходить по проходу между сценой и партером.
– Харита Игнатьевна – женщина расчетливая, оборотистая, с хитрецой. Все это вы показываете достаточно выразительно, даже с блеском. Но, поймите, она еще совсем не старая, хотя и мать взрослой дочери. Она истинная женщина! Лариса, на мой взгляд, более тяжеловесна и прямолинейна. Разумеется, ее искренность – добродетель. Но, тем не менее, натура матери более выигрышна в глазах мужчин. Ей бы сбросить лет пятнадцать, уж она бы распорядилась женихами более умело.
Ряжская, стройная шатенка с красивым породистым лицом пожала хрупкими плечами и не без скепсиса возразила:
– Нет более жалкого зрелища, чем перезрелая кокетка.
– Уж позвольте судить об этом мужчинам, – холодно улыбнулся Мещерский.
– Хорошо. Я попробую, – подняв подбородок, почти с вызовом бросила актриса.
– Спасибо. А вы, Тамара, чересчур легкомысленны, – обрушился он на очередную жертву. – Может быть, ваш сарафан придает вам излишнюю легкость? Не забывайте о корсетах, нижних юбках и длинных платьях Ларисы. Но это не главное. Мне думается, что ваше однозначное решение этого образа
