следом за вопросом в голове тут же пронесся ответ: потому что у него есть друзья. А с друзьями все становится проще.
Она пряталась в своей комнате, пока не услышала, как заурчал во дворе двигатель старого «форда». Ей вовсе не хотелось, чтобы в школу ее подвозила мама, которая, стоило Кейт вылезти из машины, во весь голос вопила «пока-пока» и остервенело, точно игроки в программе «Цена удачи»[9], махала рукой. Ездить в школу с родителями – значит добровольно поставить крест на собственной репутации. Лишь когда колеса прошуршали по гравию, Кейт спустилась, помыла посуду, собрала вещи и вышла на улицу. Светило солнце, но подъездную дорожку после вчерашнего ливня совсем развезло, лужи на ней стояли размером с автомобильную покрышку. Старики, днями и ночами торчавшие в местном магазине хозтоваров, наверняка уже постановили, что наводнения не избежать. Грязь засасывала подошвы ботинок – жалких подделок под модные фирменные, – идти приходилось медленно. Кейт так внимательно глядела под ноги, стараясь не запачкать свои единственные радужные носки, что девушку, стоявшую у дома напротив, заметила, лишь когда дошла до самой остановки.
А девушка была ужасно красивая. Высокая, с большой грудью и рыжевато-каштановыми кудрями, она была похожа на Каролину Монакскую – такая же светлая кожа, пухлые губы, длинные ресницы. И одета отпадно: джинсы сидят низко-низко, застегиваются всего на три пуговицы, а по бокам вшиты такие огромные клинья вареной джинсы, что клеш получается просто нереальный; на ногах туфли на пробковой платформе – высотой сантиметров десять, не меньше, а из-под розовой, с широченными рукавами блузки в деревенском стиле выглядывает полоска голого живота.
Кейт прижала учебники к груди, мучительно сожалея о том, что вчера вечером не сдержалась и расковыряла несколько прыщей. А также о том, что джинсы на ней старомодные и прямые, как рельса.
– П-привет, – сказала она, замерев напротив новенькой. – Автобус с этой стороны останавливается.
Шоколадно-карие глаза, обведенные сверкающими синими тенями, без всякого выражения взглянули на нее из-под густо накрашенных ресниц.
Показался автобус. Закряхтел, заскрипел и наконец, вздрогнув, остановился. Один мальчик, в которого Кейт когда-то была влюблена, высунул голову в окно, прокричал:
– Эй, Чмоларки, штанов покороче не нашла? – и расхохотался.
Понурив голову, Кейт забралась в автобус. Плюхнулась на сиденье в первом ряду – как всегда одна, – уставилась себе под ноги и стала ждать, когда новенькая пройдет мимо, но больше никто в автобус не сел. Лишь когда дверь с грохотом закрылась и автобус тронулся, Кейт посмела обернуться и выглянуть в окно.
Но самая крутая девчонка на планете уже исчезла.
Сразу видно – Талли здесь чужая. Перед выходом она часа два думала, что надеть, выбрала безупречный наряд, будто прямиком со страниц «Севентин»[10], – и прогадала по всем пунктам.
Едва подъехал автобус, она приняла решение: в этом захолустье она в школу ходить не станет. От Снохомиша до центра Сиэтла всего час пути, это верно, но с тем же успехом можно было отправиться
