и любоваться народным стечением.
Вскоре мы приятно удивлены были появлением целой вереницы чиновников в блестящих мундирах и треугольных шляпах, направлявшейся к тому же садику от консульского дома. Это были консулы французский, мексиканский и греческий, с своими служащими. Около часа почти сидели они большим полукругом в садике, занимая собою всю публику, редко видевшую в совокупности столько знаменитостей городских. Гости угощены были чаем. Отличная любезность и задушевная веселость представителя императора Наполеона (г. де Баррера) всем бросалась в глаза. Когда стало смеркаться, дипломаты попрощались с хозяевами и удалились.
Между тем консульство, с вензеловым щитом августейшего имени, осветилось огнями. Такое же освещение было и по лицевой стороне дома Миссии, над входом в который на высоте поставлен был большой портрет Высокого Именинника, окруженный огненною рамою, а в одном из окон виднелся транспарантный вензель Его с словами: Боже, Царя храни! Когда сырость ночного воздуха увеличилась, комендант вошел в начальнические покои, откуда с любопытством рассматривал в телескоп звездное небо, на котором находились в то время три наиболее занимательные планеты. Собеседников пленила скромность генерала. Совершенно ненароком высказал он, что, кроме одной России, видел почти все страны света, сделав, 30 лет назад тому, кругосветное плавание, причем представлялся даже богдыхану, который удивил его своим географическим невежеством, оказавшись непонимающим, ни что такое Рум (Греция), отчизна странствователя, ни что такое Стамбул с его падишахом! Истинно почтенный паша этот родом из Греции, с освобождением которой он потерял свою отчизну, и, несмотря на свою долговременную отвычку от родного языка, еще свободно объяснялся с нашим о. архимандритом по-гречески.
Часов в 8 солдатам предложен был ужин в доме Миссии, а властям – в консульстве. Вина, по магометанскому закону, гости не пили, и приличные тосты разводились потому водою; за столом в консульстве играла своехарактерная музыка, арабская, с пением. После ужина какая-то труппа итальянцев просила позволения показать гостям и хозяевам опыты эквилибристического искусства своего, превзошедшие ожидания невзыскательной публики. В то же время в кругу военной музыки на дворе показывалось искусство телодвижений ловких обитателей окрестных пустынь. Народ любовался на все это и шумно гулял по двору, рассыпаясь в похвалах русскому имени. Со слов точного переводчика сообщаю одно из множества ублажений, отнесенных к изображению Государя Императора: «да светит добрый Царь и на наш темный угол! света у Него станет на всех» и пр. Очевидно, что это мольба христианского сердца. В половине 11-го часа комендант опять взошел в начальнические покои и попросил позволения удалиться домой. Ему отвечали не менее утонченным изъявлением признательности за благосклонное внимание его к русскому празднику. С отбытием музыки быстро стала расходиться и публика, спеша застать еще отворенными ворота
