не смог бы привыкнуть к мирной жизни земледельца, пока его продолжали манить высокие горы, пока его сердце властно влек Иерусалим.
– Я люблю тебя, Донна, – прошептал он.
– День как будто будет ясным, – сказал Бетик.
– Я не слышал, как ты подошел.
– Это особая сноровка, Шэнноу. Каковы твои планы?
– Пока не знаю. Ночью я видел Аваддона. Он угрожал тем, кто мне дорог.
– Твоей женщине?
– Нет, не моей.
– Тогда тебя это не касается.
– Да, если следовать философии исчадий, – сказал Шэнноу.
Бетик сел, и Шэнноу вкратце изложил свой разговор с царем исчадий, а также и то, что лишь подразумевалось. Бетик слушал очень внимательно и увидел куда больше, чем хотелось бы Шэнноу.
– Добраться до Аваддона ты не сможешь, Шэнноу, – сказал он. – Даже такому, как я, редко доводилось его видеть. Его охраняют зелоты, и на людях он показывается лишь от случая к случаю. И ты ведь говорил, что караван двигался на северо-запад. Значит, между тобой и ею лежит край исчадий. Они готовятся к войне, Шэнноу. Их войско переселенцам и земледельцам не остановить.
– Я не могу ее спасти, – сказал Шэнноу, – но я дал обет уничтожить Аваддона.
– Это невозможно.
– Победить, пожалуй, да, но вот попытаться возможно.
– Ради чего? Или ты душа мира?
– Объяснить я не могу. Ни тебе, ни другим. Я не в силах терпеть зло, смотреть, как сильные уничтожают слабых.
– Но сильные всегда будут владычествовать над слабыми, Шэнноу. Такова природа и человека, и зверя. Тебе дано быть либо охотником, либо предметом охоты. Нет иного выбора, нет чего-то среднего. И, полагаю, так было всегда, даже еще до Падения.
– Я же сказал, что объяснить не могу, – ответил Шэнноу, пожимая плечами, но Бетик не позволил отвлечь себя.
– Чушь! В какую-то минуту своей жизни ты принял решение, взвесив причины своих действий. Будь же честным!
– Честным? С исчадием? Что ты знаешь о честности? О любви, о дружбе? Тебя растили под крылом Сатаны, и ты пил кровь невинности. Причины? Почему земледелец пропалывает свое поле или охотится на волков и львов? Я охочусь на волков в человечьем обличье.
– Садовник Господа? – съязвил Бетик. – В хорошенькую же лужу он вляпался, если в этом разрушенном мире может полагаться только на тебя!
Рука Шэнноу метнулась вниз, вверх, и Бетик увидел, что на него неподвижно направлено чернеющее дуло адского пистолета. Он посмотрел в глаза Шэнноу и увидел затаившуюся в них грань безумия.
– Меня оскорбляй, сколько хочешь, – прошипел Шэнноу, – но не посягай на моего Бога. Это единственное предупреждение. Твое следующее богохульство будет последним.
Бетик оскалился в волчьей усмешке:
– Отлично, Шэнноу! Совсем в духе
