будет. Плюс возникнет вопрос, зачем нам это? И, как знать, не возьмутся ли за любопытных?
– Ладно, ладно, – сказал Осторожный.– Старший сержант, он и есть старший сержант. До старшего сержанта дослужиться можно путями простыми.
– Тогда я продолжу? – спросил Решительный, и, не дожидаясь ответа, продолжил:
– Поступил на дневное отделение биологического факультета Чернозёмского университета.
– А к нам его каким ветром занесло? Родные, близкие? – перебил Умник.
– Таковых не выявлено. Если, конечно, не считать ФФ.
– Отчего ж не считать? Вот тут, похоже, самое время посчитать – сказал Умник, словно носом ткнул в очевидное. Но Решительный не поддался и продолжил, как ни в чём не бывало:
– Учился хорошо, хотя и не из первых. Сразу начал по вечерам подрабатывать в ресторанах, сначала в “Петровском”, а затем в “Трактире на Пятницкой”. И в университете, и в ресторане характеризуется положительно. В рамках оптимизации лишен бюджетного места в университете с правом перехода на коммерческое обучение.
Проживает в съемной квартире, владеет автомобилем “Жигули” шестой модели выпуска две тысячи пятого года. На карточке сбербанка двадцать восемь тысяч рублей. В отношениях с Ольгой Вилорайнен, которая, впрочем, вместе с родителями отправляется в Финляндию.
– Это те самые Вилорайнены? – спросил Осторожный.
– Те самые, те самые. Других в Чернозёмске не найти, – и Решительный закрыл перед собой невидимую папочку, дав понять, что это – всё.
– Негусто, – сказал Умник. – Словно в райотделе полиции готовили.
– А там и готовили, – простодушно сказал Решительный. – Триаршинова никто специально не вёл, кто он ФФ, четвероюродный, что ли, племянник. Со степенью такого родства насчитывается более шестисот человек – это с доказанной степенью. А всяких случайных родственников – кто знает? Триаршиновым стали заниматься вплотную лишь узнав, что ФФ завещал ему усадьбу. Причем завещал через обязанных ему людей. Потому, что успели собрать, то и успели. У нас же после всех пертурбаций штаты – я, да полтора землекопа в подчинении. Причём ни меня, ни моих землекопов от прямой службы никто не освобождал.
– А какая у тебя прямая служба? – спросил Умник, будто не знал.
– Служба у меня и опасна, и трудна – борьба с коррупцией в рядах борцов с коррупцией, – ответил Решительный.
– Да, крепко, – непонятно, к чему относились слова Осторожного, к сути службы или к тому, что её поручили Решительному.
– У вас там и генералы, бывает, в окно прыгают, – добавил умник.
– Это называете дефенестрация, – ответил Решительный. – Да что генералы, бывает, и царей того… за ноги и в окошко.
– Это ты про какого царя говоришь? – оживился Умник.
– Это я про Дмитрия Иоанновича, проходящего под кличкой Григория Отрепьева.
– Мы отклонились, – осторожно
