простыня, укрывающая его; пожал плечами.
– Ещё вдоль грудной клетки, с переходом на спину. А бедро левое уже отложим на следующий этап.
– Согласен, – сказал Алексей Петрович, выбрасывая тампоны в таз. – Давай остановим тут всё для начала…
Они прошлись по кровоточащим сосудам. Лазарев аккуратно прихватывал их пинцетом, Виктор прижигал коагулятором. Если текло на уходящем участке кожи – они особо не заморачивались, если же с операционного поля – ловили всё очень внимательно. Мальчишка и так по гемоглобину просел, а после подобной операции закровит ночью в клинитроне, если отнестись к гемостазу не очень внимательно.
– Вот вы живодёры, – задумчиво сказал Балашов. – Всё бы вам резать.
Его чувство юмора, напоминавшее о семейке Аддамсов, было комбустиологам известно очень давно. Они на него откликались ровно и примерно в таком же ключе.
– Живодёры в людей трубки всякие засовывают, – не оборачиваясь, прокомментировал Лазарев. – Причём сначала делают дырки для этих трубок, а потом засовывают.
Наркозный аппарат издал несколько коротких ровных гудков.
– Вот видишь, Виктор Сергеевич, им уведомления постоянно приходят о зарплате, – Алексей Петрович защёлкнул на зажим край лоскута, что они удаляли, немного натянул в сторону. – Пришёл, аппарат включил, наркоз дал – и тут же прилетело. Чего не жить так?
Платонов поудобнее обхватил ручку электроножа, нажал синюю кнопку и принялся отсекать струп от подлежащих тканей. Слой уходил ровно и быстро, открывая поверхностную фасцию.
– Худой, – сказал хирург, не поднимая головы. – Мать его не кормит, что ли? Хотя я сам лет до тридцати пяти ходил с гипотрофией первой степени. Это если по приказу смотреть, по которому в армию призывают.
– Говорят, он из дома постоянно убегал, – Лена, облокотившись на столик, решила поддержать разговор. – В окно выпрыгивал.
– В окно? – удивился Виктор.
– Первый этаж, – уточнила Лена. – Просто в школу не хотел ходить.
– У него в медкарте из детской поликлиники написано что-то вроде «Малая мозговая активность», – добавил Лазарев. – Странная формулировка. Но зато объясняющая, что он делал на крыше электрички.
– Странно, как ещё всю транспортную полицию не разогнали к чёртовой матери, – прокомментировал Балашов. – Петрович, ты же помнишь, что с этой сортировочной станции пару раз уже привозили пацанов?
– Конечно, – Лазарев просушил пару мест, показавшихся подозрительными, переставил зажим. – Это третий, точно. С одного и того же адреса.
– Транспортная полиция – странная организация, – задумчиво сказал Платонов, продолжая отсекать струп; рана открылась уже на большой площади, но не было сделано ещё и половины запланированного. – Отследить проникновение они не могут – но звонят нам каждый день в восемь утра и спрашивают о состоянии. Я уже их по голосу узнаю.
– Давайте
