сам себе Платонов, словно продолжая неоконченный разговор про законы физики, – ему должно быть либо стыдно, либо страшно. Эти два чувства формируют наше отношение к действительности с позиции «нельзя». Вот мне стыдно на природе бутылку из-под пива оставить, я её в пакет складываю и увожу. А на электричку, к примеру, залезть мне страшно. Потому что я это всё видел и знаю, что такое вольтова дуга. А у детей акценты переставлены – им перед друзьями страшно опозориться. Страшно и стыдно. Вот и завоёвывается репутация тупыми поступками…
И он вспомнил о Вадиме Белякове. Тот легко и просто тратил чужие деньги, чтобы заработать эту самую репутацию. «Интересно, как там Лидия Григорьевна? Закончили они или нет? Всё-таки экзартикуляция в тазобедренном суставе – операция сложная и опасная», – подумал Виктор.
– А потом они, если выжили – такое и в жизни творят, – вздохнул Лазарев. – Ни стыда, ни страха. Они их в детстве изжили напрочь. Так отморозками и становятся. Через отрицание.
– Да ты философ, Петрович, – улыбнулся Балашов.
– Какая тут философия, – отмахнулся рукой с зажатой в ней салфеткой заведующий. – У меня один тут случай был… Давно. Могу рассказать, занятная история.
Платонов на секунду поднял на Лазарева любопытный взгляд. Балашов тоже заинтересованно отложил в сторону протокол анестезии, предварительно глянув на показания приборов.
– Лет десять назад это случилось. Под новый год, – Лазарев просушил рану вблизи электроножа. – Двадцать девятого декабря три приятеля выпить решили. У одного из них дома. Да так крепко выпили, что ещё до нового года у них всё кончилось. Одному из них плоховато стало, он в другую комнату уполз от друзей и спал. А эти двое скинуться решили и сходить – а им не хватает. Пошли за третьим. Добудиться не могут… Подожди, давай коагулируем, – Алексей Петрович ни на секунду не отрывался от операционного поля. – Ага, вот здесь… Добудиться не могут, – продолжил он, когда сосуд перестал кровоточить. – Поискали деньги – не нашли, а он их сквозь сон слышит, бурчит что-то, прогоняет. Они разозлились. Вытащили из шкафа полку – такую, знаете, на чопиках, тяжёлую, как доска, и по башке ему. А потом кураж поймали – ещё и телевизор ему на голову бросили, старый, ламповый. Потом огляделись – а они на рыбалку ещё собирались зимнюю, – увидели сапёрную лопатку. И засадили лопатку ему в грудь. Он затих, а эти двое решили следы замести, взяли розжиг, полили его и прямо в квартире подожгли. Вышли на улицу – у подъезда УАЗик стоит заведённый. Сейчас точно не помню, но там какой-то командир части жил, его пьяного привезли и потащили домой, а машину не заглушили, боялись не завести потом. Они в машину сели – а там броники на заднем сиденье, колпаки Деда Мороза и автомат без патронов. Колпаки надели, броники нацепили – и поехали. Хрен их знает куда. Через пару километров пьяные в канаву улетели. К ним какой-то добропорядочный гражданин подъехал помочь – так они ему автомат в грудь, машину забрали. Он же не знал, что патронов нет, молча ключи отдал, а сам в сугроб сиганул,
