я, под вечер стынущий приходят?
Ловить печаль, как тучную треску,
Когда овита полумраком зала.
Такого рода светлую тоску
Поймаешь только разве у вокзала.
Поймаешь только разве у окна,
С которого дорога в рельсах мчится.
Тоска, что хлеще пряного вина,
Тоска – как зверь, хотя скорей как птица,
Что расправляет белые крыла,
И тянет сердце вдаль бежать, как прежде.
Тоска как святость снежная бела,
Тоска, но всё же более – надежда.
Блуждаю в толпах, нет, не с фонарём
Блуждаю в толпах, нет, не с фонарём,
В подземности двадцать второго века.
Блуждаю, не ищу в впотьмах при том
Среди теней и толп я человека.
Чтобы найти его, порой, ого!..
И жизни в сотню лет настанет мало.
Но знаю: есть он! Ибо без него
Здесь ничего б в помине не стояло.
Нет-нет, он не погиб в седых веках,
Не растворился фреской в скором шуме.
Он не исчез, как мамонт в ледниках,
И от комет нагрянувших не умер.
Он со времён античных не погас,
Не вырван, как сорняк в войны сраженье,
Не продал душу, а скорее спас.
И не погряз в товаропотребленье.
Он страж добра, пусть таен его вид,
Своей благою не скупится силой.
Он светом и улыбкой оживит
Любую подземельную могилу.
Но поиск в одного ль с поводырём –
Пустая трата времени, окова.
Я не ищу благого с фонарём,
С себя точу, как с мрамора такого.
Не скорбна комната – таинственно темна
Не скорбна комната – таинственно темна,
Не одинокий час, а время думы.
И снег идёт на глубине окна,
И тонок отзвук ветреного шума.
Он завывает в раме, он поёт.
На кресле, чуть зажмурившись от неги,
Ты вся как будто в этом белом снеге.
Его полёт – твой радостный полёт.
Как хорошо не ждать туман зари,
А быть в ночи, укрывши пледом ноги.
Как хорошо смотреть на фонари
У бездорожья брошенной дороги
И подмечать движения штормов.
Лес спит давно, за лесом – город эхом,
Чуть еле виден огоньком домов.
В нём столько судеб, счастья, горя, смеха.
Но он вдали, а ты вдали его.
Как будто вне той жизни беглой, краткой.
Как будто вне суетности того,
Представится судьбой что крайне шаткой.
Ты как творец, кто отстранён и тих,
Взгляд с отдаленья
