в лица, ждать той самой встречи.
Как Бог пошлёт, как ляжет карта
Потуги солнца или снова бледность?
Как Бог пошлёт, как наша ляжет карта.
Не в этой жизни мирная оседлость,
А в этой ждут: купе, перрон, плацкарты.
Не в этой жизни семьи, ну и что же.
Зато какая дальняя дорога,
Какая мощь, и рельсы точно в дрожи.
В вагоне – как за пазухой у Бога.
Лес, горная река, платформа – кочка,
Крадёмся по степи неторопливо.
В заморский чай добавлю кипяточка,
Я и сама неместного разлива.
Я и сама чужачка в этой саге,
В судьбе-игре, гадательной ромашке.
А где твой дом? – спросите у бродяги.
А сердце чьё? – спросите у монашки.
Нигде, ничьё, а мысли где-то между
Землёй и небом, да землёй и небом.
Мечта зарницей, отблеском забрезжит,
Поймать её бы как жар-птицу мне бы.
Эх, распогодься, облачное око!
А, к чёрту всё! Концовка светит марта.
Мне одиночкой мчать не одиноко,
Как Бог пошлёт, и да как ляжет карта.
В старом доме
В старом доме всё подвижно,
Живо всё, всполошено.
Щёлкнет счётчик еле слышно,
Скрипнет низкое окно.
Сердце внемлет ветхой песне.
С полки книга прыгнет вниз.
Шкаф, рассохшись, тихо треснет,
Щёлкнет старенький карниз.
Загудят над ванной трубы,
Бахнут древние часы.
Шифоньер сипит из дуба,
Как жужжания осы.
Под ногою доски прямо
Шевелятся, пол рябит.
Открываю тихо раму,
Ветер штору теребит.
Залетай, браток сентябрь,
Праздно тюлью не качай,
Не задуй лишь канделябр.
Залетай на вкусный чай.
На столе белеют чашки,
Гости радости полны.
Сядем рядом в двухэтажке:
Я и духи старины.
Спит мир
Спит мир. Какая рань, какая цветь!
За окнами – весенний первый признак.
О небо, ты позволь мне полететь,
Как невесомый белокрылый призрак.
Туда, где я жила не торопясь.
О небо, прояви такую милость.
Я знать хочу, по улицам пройдясь,
Как всё осталось или изменилось.
Когда все рейсы не идут туда
И самолёт упорно не летает,
Хочу узнать: у парка ли вода
Кувшинкой так же белой расцветает?
Пройтись по всем проспектам
