врезалось в мозг ледяной иглой.
Нужно работать. Нужно работать. Нужно работать.
Эти два слова давным-давно стали моей мантрой. Я повторял их каждое утро, глядя в зеркало. Каждое мгновение, когда вспоминал тот день. Выстрелы.
Девушка осторожно коснулась моего бедра. Я вздрогнул и отвернулся, когда теплый воздух скользнул по моей щеке, путаясь в волосах на виске.
– Я видела, как ты старался в самом начале. Видела, каким огнем горели твои глаза. Как тебе хотелось поправиться. А потом… Ты помнишь, что случилось потом?
На плечи словно небо рухнуло, когда я вспомнил свой… приступ. Состояние аффекта.
Это действительно страшно, когда злость настолько порабощает тебя, что не оставляет в тебе ничего человеческого.
Стыд сжал сердце в тугой комок мышц. Я медленно повернулся и с сожалением посмотрел на девушку.
– Да, Алессандра. Помню.
Она грустно улыбнулась.
– И я помню.
– Прости меня…
– Прощаю… детка.
– АЛЕССАНДРА!
Я взбеленился и развернулся к ней всем телом. Девушка весело засмеялась, запрокидывая голову, и снова вцепилась в мое правое плечо своими невероятно острыми пальцами.
– Дыши, Дэниел! И прекрати мне врать. Я не дура. Все вижу.
Я глянул на карандаш так, словно он мог ожить и вонзиться мне в глотку, пробив сонную артерию.
– Я просто… Я задолбался.
– Я знаю.
Я ответил на ласковую улыбку обреченным вздохом.
– Сколько еще это будет длиться?
– Это?
– Лечение.
Алессандра опустила взгляд на мою правую руку и задумалась. И я с трепетом и искренним страхом ждал ответ.
Она права. Я сам похерил шанс на скорое восстановление. Начал херить еще в госпитале, когда вместо физиотерапии пускал слюни и пялился в стену. Там было больно. Потом была инфекция. Таблетки. Много таблеток. Антибиотики. Иммуностимулирующие. Кальций. Много возможных осложнений, которых я каким-то чудом избежал, несмотря на то, что нихрена не делал. Кости срастались правильно, наличие винтов в лопатке и скоб в ключице перестало пугать меня. И когда я оказался у Алессандры, злой, как черт, и готовый бороться за будущее – за возможность свернуть Грину шею ОБЕИМИ руками – мне пришлось на собственном опыте узнать, что значит выражение: спешка дурака – не скорость.
Спустя всего два месяца, стоило мне понять, что быстро я с тремором, ограниченной подвижностью и выводящей из себя слабостью в конечности не справлюсь, я пришел в такую ярость, что разгромил кабинет Алессандры, умудрившись сломать даже то, что, в теории, сломать было нереально. В том числе, я едва не сломал едва сросшуюся ключицу во второй раз. И на этот раз – в акромионе…
Возможно, до того момента я действительно верил, что хватит заклинания или пяти сеансов. Но ведь прошел уже год! Чертов год!
