трубку, а это очень неудобно.
Все это Пономарева выпалила одним духом, ни разу не изменившись в лице, и явно ждала, когда Илья уберется с глаз долой. Но он не торопился, осмотрелся еще раз, и сказал:
– Уволилась? Странно…
– Да, по собственному желанию, – оборвала его Пономарева, и коснулась сережки с ярким камнем, принялась теребить ее, – а что здесь такого?
«Ничего» – план рушился на глазах, другой зацепки, кроме секретарши, у Ильи не было, злость ворохнулась в нем, и он едва справился с собой. Уволилась, да еще и неделю назад, как раз на следующий день после гибели Макса, как удачно. Это уже не странно, это подозрительно, если не сказать больше. Уволилась, значит…
Пономарева стояла напротив и постукивала по ладони тонким мобильником. Постояла так немного, и повторила:
– Секретарь уволилась по собственному желанию. Если у вас других вопросов нет, то мне больше сказать нечего.
Она прикрыла ладонью рот, сделав вид, что зевает, но в этом время внимательно смотрела на Илью. Он старательно не замечал этого, в темпе соображая, как быть дальше. В голову ничего не приходило, все его ставки были на ту бледную девицу, и он продул вчистую.
– Что-нибудь еще? – довольно резко сказала Пономарева, села в кресло Макса, положила ногу на ногу. Илья отвел взгляд и сказал:
– Мне надо забрать вещи брата.
– Вон ящик, – Пономарева показала авторучкой на подоконник, где стояла коробка из-под бумаги. В ней лежали автомобильные журналы, наушники, складной ножик, флэшка, толстая книжка на английском и ежедневник. Илья неторопливо перебрал эти вещи, потом повернулся к столу. Пономарева сосредоточилась над таблицами, вдумчиво изучала их, и, кажется, не замечала Илью. Но он перехватил ее косой взгляд, заметил, как та дернула плечом, и сказал:
– Извините, но мне нужна эта девушка. Вы не знаете, где ее можно найти?
Ответа не ожидал, действовал наудачу, и получил достойный ответ:
– Понятия не имею! – выкрикнула Пономарева, – я вам не справочная, я заместитель Председателя правления! Зачем она вам? Какое вам до нее дело?
– Надо поговорить, – старательно сдерживаясь, чтобы не заорать в ответ, сказал Илья, чувствуя, что еще немного, и он сорвется. Эта Пономарева – тупая яркая личность, чья-то любовница или жена – другого объяснения, почему она оказалась в этом кабинете нет, и быть не может. Ей ума не хватит картошку пожарить, а уж руководить и подавно. Макс несколько лет этой должности ждал, и получил заслуженно, а тут эта кудрявая курица, сидит в его кресле, за его столом… Или ее сюда посадили за заслуги известного свойства, или… Больно странно она себя ведет: орет, срывается и постоянно врет, и врет неумело, хотя кто бы говорил…
– Я ничего не знаю! – уже откровенно визжала Пономарева, она раскраснелась, кудряшки растрепались, прилипли ко лбу, отчего та стала еще привлекательнее. Злость шла ей, как прическа и макияж, и даже резкий голос не портил картинку.
– Уходите,
