явно не разделяла. Матвей посмотрел в её хмурое лицо, стараясь отыскать признаки если не понимания, то хотя бы возможности переговоров.
– Я не так много выпил, чтобы разводить из-за этого скандал.
– Думаешь, я не заметила, что из шкафа пропала бутылка виски? – мама воинственно вздёрнула подбородок. – Что за дела, Матвей? Раньше для тебя два бокала вина было много, а теперь ты пьёшь уже третий день подряд!
– Мам, я в отпуске. Мне не надо ни на работу, ни за руль. Что ты взъелась-то?
– Значит, если тебе не надо ни за руль, ни на работу, ты просто берёшь и напиваешься?
– Вот только не нужно из меня пьяницу делать.
– А это не я, это ты, мой дорогой, из себя делаешь пьяницу! Я смотрю, ты в Америке не только врачеванию выучился.
– Мне почти тридцать лет! – не выдержал Матвей. – Я что, разрешение спрашивать должен, если выпить захочу?
– Должен! – крикнула мама. – Раз сам себя не контролируешь.
– Ай! – Матвей махнул рукой. – Бред!
Спорить с матерью бесполезно. Отец никогда этим не занимался.
Матвей осторожно подвинул маму и пошёл в ванную, но она, мастерски обойдя его на повороте, встала в дверном проёме.
– Нечего руками размахивать! У меня один сын, и я не позволю ему спиться!
– Я не спиваюсь. Дашь руки помыть? Я с улицы пришёл.
Мама неохотно отшагнула в сторону, но, пропустив его, снова заслонила проход.
– Откуда такая тяга к бутылке? – не унималась она.
Матвей повернул кран, подставил под журчащую воду замёрзшие ладони. В первую секунду тёплая вода показалась обжигающей.
– Нет у меня никакой тяги.
Он раскатал в жёстких негнущихся пальцах кусок мыла, пахнущего чем-то сладким.
– Все так говорят. А потом…
– Мам! Перестань, правда, – Матвей посмотрел в зеркало и встретился с мамой взглядами. – Не надо мне читать лекции о вреде алкоголя. Вряд ли ты расскажешь что-то, чего я не знаю. Отец дома?
– Нет его!
Матвей надеялся, что теперь мама уйдёт, но она продолжала стоять у него за спиной. Густая мыльная пена копилась возле крошечных дырочек сливного отверстия. От тёплой воды пальцы покраснели, стали послушнее, будто раскололась сковывающая их ледяная скорлупа.
Мама нетерпеливо выдохнула.
– Ты можешь мыть руки бесконечно.
– Трёхкратно и в шесть приёмов, – сказал Матвей. – Всё, как учили.
Мама выдержала возмущённую паузу, а потом спросила не столько обиженно, сколько раздражённо:
– Тебе вообще не стыдно с матерью пререкаться?
Матвей глубоко вдохнул и глубоко выдохнул.
– Я не пререкался.
Мама фыркнула.
– Ты бы лучше вместо того, чтобы пить и так с матерью разговаривать, девушку себе нашёл.
Матвей с силой хлопнул по крану – его чудом не сорвало, – и повернулся к ней, стряхивая с рук воду.
– Ты опять?
