по взращённому в себе врачебному инстинкту задумался над диагнозом. Ишемическая болезнь сердца? Загрудинные боли, ощущение нехватки воздуха – чаще после физической нагрузки. Это так легко списать на подступающую старость, никто не воспринимает симптомы всерьёз. И вдруг закупорился сосуд в сердце, закрылась коронарная артерия. Инфаркт.
– Тебе Вероника Николаевна сказала про Лену? – спросила Алика, оторвав его от догадок.
Лена!
Это ведь о её сердце он задумался так холодно-профессионально. Это её случай показался ему таким примитивным и простым. Лена, всегда встречающая его с улыбкой. Лена, готовившая по субботам изумительный Цветаевский пирог с яблоками. Лена, полюбившая его, как сына за то, что он любил её названную дочь.
Матвей очнулся.
– Нет, – сказал он, кашлянув. – Я приходил к вам домой. Точнее, туда, где вы раньше жили.
Алика замедлила шаг.
– А что, Вероника Николаевна тебе ничего не рассказала? – спросила она, как-то подозрительно на него посмотрев.
– Нет. А разве она знала? Я думал, вы не общались с тех пор, как мы…
– Да, но откуда ты тогда узнал про моё замужество?
Алика удивилась, Матвей растерялся.
– Оксана сказала. Вы же встретились с ней в больнице.
– Ах, Оксана! – Алика выдохнула и даже слабо улыбнулась. – Да, было дело, – и добавила, посмотрев на него по-другому, словно разочаровавшись: – А ты уже и её успел навестить?
– Она сама меня навестила, – сказал Матвей, чувствуя, что упускает какую-то важную нить.
На мгновение глаза Алики зажмурились, а тугой пучок волос дёрнулся вслед за резким стряхивающим движением головы.
– Меня не касается.
Внутри него точно кит ударил хвостом. Матвей хотел сказать, что у них с Оксаной ничего не было, но понимал, как глупо будут выглядеть его оправдания.
– Чем занимается твой муж? – спросил он.
– Никита юрист. Помогает решать споры между компаниями. Невыполненные обязательства, истёкшие сроки, лазейки в договорах. Всякая такая ерунда.
– Ерунда? – удивился Матвей.
В далёкие времена, когда он ещё мог поцеловать Алику при встрече, Матвей часами рассказывал ей о медицине, и она ни разу не назвала это ерундой. Ни с ним в разговоре, ни с кем-нибудь другим – он был в этом уверен. Алика не смогла бы каждый вечер слушать о том, что считала ерундой.
– Ты же знаешь, я терпеть не могу бумагомарание во имя денег, – ответила она. – А тут целые схемы кого и как обмануть, чтобы меньше делиться прибылью.
– Для кого-то и это важно, – сказал Матвей и снова подумал, что зря.
Однако Алика пожала плечами и согласилась.
– Для кого-то да. Например, для моего супруга.
С языка так и рвался вопрос: любишь его? Но Матвей боялся услышать ответ, и потому молчал.
Он поднял голову и осмотрелся. Небольшой сквер, уже пожелтел
