который одновременно исполнял роль его камердинера, лакея и личного повара, жил в служебном помещении, построенном для него возле оранжереи, поэтому Иштван был крайне удивлен тому, что в столь позднее время в его доме мог находиться посторонний. Иштван уже привык к строптивому нраву старого слуги, давно отказавшегося дожидаться возвращения своего господина, но с некоторыми его выходками он мириться не собирался.
Бесшумно дойдя до дверного проема, Иштван осторожно заглянул в комнату. Она была залита лунным светом, отражающимся в белых поверхностях стен и рояля. За инструментом, ровно держа спину, сидела девушка. На ней было теплое синее платье из дорогого бархата. Руки ее с легкостью порхали по клавишам, незаметно, едва уловимо, так что старый инструмент, который стоял здесь скорее для красоты и уже много лет, после смерти баронессы Облич, не использовался по назначению, рождал прекрасные звуки трогательной мелодии.
– Как вы вошли? – строго спросил Иштван, обращаясь к незнакомке.
Музыка стихла. Незнакомка обернулась, и в белом свете луны Иштван узнал Великую княжну. Увидев сыщика, Катя мило улыбнулась и невинным, слегка лукавым голосом ответила:
– Ваш слуга впустил меня. Очаровательный старик, предложил мне чаю с шоколадом. И так долго рассказывал о вас, что я могу теперь смело утверждать, что знаю о вас все.
Иштван про себя выругал Демидыча за болтливость. Старик и в самом деле любил поговорить, но из-за своего одиночества ему редко это удавалось. И оттого этот седовласый иуда так искренне радовался редким гостям.
Завтра же выгоню этого пройдоху! – подумал про себя Иштван, заранее зная, что никогда не сделает этого в память об отце, хотя это желание в последнее время возникало у него довольно часто. Когда родители Иштвана погибли при крушении поезда, Иштван распустил всех слуг. Только Оскар не пожелал уйти. Старик так привык к барскому дому, что считал его своим. У него не было родственников, не было друзей, и Иштван осознал, что будет жестоко вот так выгнать несчастного старика на улицу. Позже он не раз пожалел о своем решении, но все же имел к своему преданному слуге очень трепетные, почти сыновьи чувства, поэтому Оскар Демидович до сих пор служил в особняке.
– Вам нельзя здесь находиться, – строго сказал Иштван и, сняв пальто, бросил его на спинку стоящего у стены кресла.
– Почему? – совершенно искренне удивилась Катя. – Вы ждете кого-то другого?
Иштван включил свет, и девушка недовольно поморщилась, закрывая глаза рукой.
– Выключите! Выключите немедленно! – запричитала она. – А впрочем… Мне все равно. Я пришла поговорить с вами.
– Поговорить? О чем? – искренне удивился Иштван.
Эта девушка начинала пугать его своей непредсказуемостью. Одному только Богу было известно, что за мысли могут храниться в ее маленькой прелестной голове.
– Вы поступили очень не хорошо, когда бросили меня одну на том балу.
– У меня были на то причины, – спокойно ответил Иштван.
Он
