приехала помочь тете, а не тебе с расследованием.
– Но ведь это займет всего несколько минут. Я заеду завтра, пообедаем вместе. Тогда и расскажешь.
– Флойд, надо отдать тебе должное, ты умеешь подкатывать.
Он попытался говорить так, будто идея возникла только что, а не была продумана заранее.
– Тут лежит что-то похожее на железнодорожный билет и деловое письмо от берлинской фабрики – кажется, металлургической. Интересно, какие основания у милой молодой леди Сьюзен Уайт иметь дело со сталелитейной компанией?
– Откуда ты знаешь, что эта Уайт – милая молодая леди?
– Они все милые, пока не доказано обратное, – ответил он, невинно улыбаясь.
Пока они ехали через три квартала, Грета молча глядела в окно, будто завороженная потоком света фар и габаритных огней.
– Флойд, я посмотрю бумаги. Но больше не обещаю ничего. Знаешь, у меня голова сейчас занята совсем другим.
– Жаль, что так вышло с твоей тетей, – произнес Флойд, пристраиваясь к очереди машин, выстроившейся перед мостом.
Флойд слегка обрадовался, видя, что высосанной из пальца новости о жутких пробках нашлось какое-никакое подтверждение. Впереди сломался грузовик. Шоферы яростно тыкали в блок цилиндров гаечным ключом. Вокруг собрались жандармы, изогнутые магазины дешевых автоматов блестели, будто ятаганы. Жандармы переминались с ноги на ногу и передавали друг другу раскуренную сигарету.
– Разные врачи дают ей от двух до восьми недель, – сказала вдруг Грета. – Но когда они хоть что-нибудь знали точно?
– Врачи стараются как могут.
Флойд не знал, что стряслось с тетушкой Греты, но какая, в общем-то, разница?
– Она не захотела в больницу. И решительно об этом сообщила. Видела, как мой дядя умирал в больнице в тридцать девятом. Сейчас у тети остались лишь ее дом и несколько недель жизни.
Стекло, куда смотрела Грета, запотело, и она ногтем провела тонкую линию.
– Я даже не знаю, жива ли она сейчас. Уже неделю никаких известий. Ей отключили телефон за неуплату.
– Надеюсь, ты застанешь ее живой. Если б я знал, выслал бы тебе билет на самолет.
Грета взглянула на него с жалостью:
– Флойд, ты бы и в самом деле попытался, правда?
– А твой джаз-банд? Они ведь могли собрать тебе денег на билет до Парижа?
Флойд успел продвинуть «матис» на три корпуса, прежде чем Грета ответила:
– У меня нет джаз-банда. Я ушла.
Он с трудом удержался от ликующего возгласа: «Я же тебе говорил!» И постарался держать ровный, спокойный тон:
– Как жаль! А почему не сложилось? Те ребята показались мне очень даже неплохими. Пустоголовые, но это для джазменов норма.
– Неплохие и пустоголовые. Хороший отзыв.
– Ну ты же знаешь, о чем я.
– С ними все нормально. Они хорошо ко мне относились, и тур проходил неплохо. Мы славно поработали в Ницце и уже получили
