я совершила преступление. У преступников больше свободы, чем у меня.
– Наследницы и женщины твоего положения не выбирают мужей, – напомнил Тод, пытаясь образумить ее.
– Но мужчины перелезают через стену только ради того, чтобы увидеть ее. Увидеть, как она сверкает. Иногда я испытываю благодарность к своему отцу. Чем, по их мнению… – она махнула рукой, имея в виду тех, кто находится за пределами стен замка, – я занимаюсь целыми днями?
Тод понимал, что иногда вынужден исполнять отведенную ему роль шута.
– Ешь язычки колибри, приготовленные в соусе из жемчуга. А вечерами подсчитываешь драгоценности. Каждый день выбираешь шелка на платья.
Ни капли не развеселившись, Эксия сердито взглянула на него:
– Ты говоришь истинную правду.
– Мне платят за то, чтобы я заставлял тебя смеяться, а что может быть более веселым, чем правда!
Превозмогая боль – что-то сегодня изуродованные ноги слишком сильно беспокоили его, – Тод оттолкнулся от стены.
– Сядь! – потребовала Эксия, знавшая, что Тод не любит, когда она жалеет его. – Мне неприятно, когда ты скрипишь своими костями.
– Прости меня за это, – проговорил Тод и опустился в кресло.
Комната была маленькой и скромно обставленной. Перкин Мейденхолл купил поместье потому, что оно являлось частью участка, который он мечтал заполучить. Когда родилась его дочь, он отослал ее сюда и запер за высокими стенами. Лишь Тод и Франческа разделяли с ней долгие годы одиночества. Тоду было двенадцать, когда его привезли к Эксии. Несчастный мальчик, жизнь которого была наполнена лишь страхом и болью, ожидал, что его мучения продолжатся и за высокими стенами поместья. Но восьмилетняя Эксия, своим характером уже мало походившая на ребенка, приняла близко к сердцу судьбу Тода. Благодаря ее заботе и любви мальчик научился смеяться и впервые узнал, что на свете существуют душевное тепло и доброта. Он не просто любил Эксию, он обожал ее.
– Этот Монтгомери с завтрашнего дня должен сопровождать тебя или Франческу? – поддразнил ее Тод, пытаясь отвлечь, и его глаза, единственное, что было прекрасным во внешности этого несчастного, заблестели.
– Франческу, или меня, или тебя, – сердито буркнула Эксия. – Ему нужно только золото Мейденхолла. Если бы я напялила на тебя парик и представила как наследницу, он упал бы пред тобой на колени и признался в любви.
– Вот бы увидеть это, – мечтательно произнес Тод, проведя пальцем по шраму на шее. Немногие знали, что от плеч до середины бедер его тело было совершенным, а кожа ровной и гладкой.
Внезапно Эксия сникла и села. На ее лице появилось несчастное выражение.
– Неужели так будет в течение всего путешествия? Все мужчины отсюда до Линкольншира будут ухаживать за мной и лгать мне в лицо? А красивые молодые люди будут затаскивать меня в кусты и шептать слова любви в надежде заполучить деньги моего отца? – Девушка фыркнула. – Если бы они только знали! Мой отец ни за что
