Айзек. Глазами… в которых на ту минуту, что, не моргая она смотрела в них, она вновь… увидела желанный ею образ.
Глаза резало… невыносимо. Было больно от насыщаемого светом воздуха, скоро магия этого часа пропадет… стоит солнцу взойти и дымке развеяться по ветру, но она не желала разрывать этой хрупкой нити. Дрожащая рука поднялась к лицу, стерев из-под глаза зверя скопившуюся мутную влагу…
Запахло ладаном, окончательно расстроив ее чувства и вскружив голову.
– Только не это… – лишь успела хрипло простонать Беатрис, прежде чем вновь провалиться в бесчувственное ничто.
В тот самый чертов миг, когда ей показалось, что не все еще было потеряно… эта хрупкая нить свежего шелка ускользнула из ее рук, оставляя ей на откуп лишь жалобный в своем бессилии стон любимого ею существа.
Прошли несколько дней. Даже несмотря на благополучное разрешение этих сумасшедших событий, было отступившая на время тревога снова сковала разум, заставляя пальцы непроизвольно подрагивать мелкой дрожью. И смотрели на нее солдаты еще более настороженно, чем раньше. Ведь раньше она пусть и была похожа на вполне себе фактический труп, но хотя бы труп, подававший признаки жизни. А сейчас… она не могла разглядеть своего отражения, но знала, что в достаточной мере отражает свое внутреннее состояние – полную опустошенность.
Не в силах найти себе места, отчаявшись сидеть взаперти, Беатрис вернулась к затухающему в темноте большой залы камину, где все еще чернели пятна крови и торчали выдранные гвоздями с боков Айзека в спешке клочки черной шерсти. Там все еще витал запах Зверя… искрилось пеплом его дыхание. Сквозил из многочисленных щелей холодный зимний ветер, подчеркивая обезличенность и нарочитую отстраненность в каждом предмете, забытом здесь на века. Чтобы служить пристанищем лишь таким изгоям, как она. Облизнув пересохшие губы, девушка опустилась на колени перед запекшейся лужей, все еще ярко пахнущей, задумчиво вглядываясь в игру бликов на жирной пленке. Что-то поменялось внутри нее, но она не могла осознать что. Да, это была не живая кровь, но слитая с живого животного. Вполне подходящая, если срок был соблюден. Что же тогда произошло? Неясно… Айзек еще не кормил ее, трудно было делать какие-то выводы. В ее состоянии вообще было бы опрометчиво делать хоть какие-то выводы. И что же она наделала…
– Что со мной происходит?.. – опустошенно произнесла Беатрис, будто обращаясь к тлеющим углям и алеющей золе, лишь покалыванием мурашек по спине ощущая чужое присутствие, – Я сама себя не узнаю… Вроде все сделала правильно, по совести, не могла иначе, но чувство… будто я выгораю изнутри от невыносимого чувства вины и осуждения. Будто беру что-то чужое без разрешения. Я была ведьмой! – стукнула она кулаком по полу, лишь подняв облачко пыли, – Я овладела знаниями, позволившими мне получить статус хозяйки своей земли, я знаю, какие инструменты использовать,
