Сейчас ненужную. Прозрев, Антону удалось скрыть похмельное презрение и не перенести на нее.
С окончанием сигареты успокоились и воспоминания. Но вдруг окутал страх. Гнетущий, будто судьбоносный. Экзистенциальный? Он научился выговаривать это слово, до конца не осознавая значение и часто презентуя свою неординарность девушкам… Да. Это был он. Без сомнений. Экзистенциальный страх. Страх неизбежности. «Не дай бог», – пульсировало в висках. Но через минуту гнет катастрофического, приземляющего чувства исчез. Неожиданно, как и появился. А с той женщиной попрощались спокойно, даже пообещав друг другу созвониться.
С тех пор ожидания от ночных путешествий начали стремительно вянуть, и он больше не искал лучшую среди хороших, решив тратить время на Машку, основную и единственную сейчас девушку. С ней он встретился, когда пошел учиться танцевать сальсу – по совету одного знакомого, каждый месяц цепляющего кого-то в этом обреченно-милом кружке девочек, не знающих, как расцветить мнимым и безопасным разнообразием свою, как им казалось, нескончаемую молодость.
Еще была попытка заняться йогой. Потом учеба с получением мотоправ, но дело не дошло даже до покупки дешевого китайского байка. Не денег было жаль, а сдулся. И курсы для программистов были заброшены на середине. А майнинговая ферма, поначалу классно гревшая балкон, распродавалась детальками через полгода. Тоже не зашло.
Придумываемые скукой занятия не зажигали огонь в сердце, и душа твердо противилась чуждому заполнению времени жизни. И он не представлял, даже смутно, что еще делать в маленьком подмосковном городе, пока молод и не женился, но тупо бухать вечерами не хочется. Других вариантов не виделось, слово «хобби» он терпеть не мог, а особыми страстями Бог не наградил.
Его он, впрочем, не гневил, чувствуя, что это хорошо: многие живут инстинктами и правилами, инерцией, не задумываясь, в простоте и находя счастье. Работа – дом, дом – работа. По вечерам ужин, сериал, компьютерные игрища или интернетовское любопытство на пять минут, стремительно и покорно перетекающие в ночь перед работой. А утром новое себе обещание не тратить больше время впустую. Иногда встречи с друзьями или кино-домино с девушкой, если есть. По выходным пиво и баня, а летом – на шашлыки. Потом семья: можно и домашнее задание у ребенка проверить ради разнообразия – ведь ты отец. Бессознательность не исчезнет, но люди так живут, разве плохо? Разве маленькие спокойные удовольствия большинства не комфортнее бурлящей лавы яркой жизни на максимуме? Не безопаснее? Не проще? Не надежнее?
Антону казалось, что не всегда такая лава была в радость, часто превращаясь в гнет скорби о потраченных на иллюзорные фейки мгновений, безвозвратно перетекших из ослепительного настоящего в блеклое, отторгаемое прошлое. Бесконечно стараться, лезть на вершину всего «самого лучшего», порою полностью испепеляясь ради глянцево-красивых женщин, итальянских интерьеров и полученных в вековую ипотеку коттеджей?
