про эпопею с кондуктором, спросил:
– Ты Хлыщ, представляешь, какую новую веху открыл в исследовании Зоны? А как насчёт ощущений, ну в голове что чувствовал? Общее состояние? Даже не верится, что такое может быть!
Хлыщ добавил подробностей. Муравей был в восторге.
– Я тут с гиперсвином бился неделю. В лаборатории. Отловили мы самку, притащили сюда, кое-как ее обездвижили, приборы подключили, так она ушла в себя, будто уснула. Информации минимум добыл. Мне ж раз в три месяца надо обновлять параметры по местной фауне. Болото-то растёт, хоть медленно, но растёт, поведение мутантов меняется незаметно, как не крути. Жизненные циклы меняются. Всё меняется.
– Ну и где теперь тот гиперсвин? – поинтересовался Антонов.
– Как где? Отпустили. Мы ж не звери какие.
– Ну да, – хихикнул Хлыщ, – помню я, как вы упыря в бронированный ящик загоняли, а потом обратно его в этом ящике на болото пёрли. Это, учитывая то, что с дорогами у вас тут не ахти как.
– А что делать? Надо ж было его обследовать, чип вшить.
– Чип. И долго он проходил с этим вашим чипом?
– С месяц где-то,– в голосе Муравья появились нотки грусти, – Потом его завалили у Гнилого хутора.
– Вот так, – подытожил Хлыщ, – стараешься, стоишь планы, в надежде, что чипированный упырь будет жить долго и счастливо, регулярно поставляя тебе информацию о своём здоровье, а какой-то подонок его возле Гнилого хутора в мутантскую Валхаллу отправляет. Шарк, чуешь, о чём я.
– Чую, – отозвался Антонов, – только не всё порой так плохо, как кажется. Может, этот упырь, будучи живым и здоровым, таких бы дел наделал, что лучше и не думать. Как вариант – вернулся бы назад и отомстил и за чип, и за ящик.
Настроение заметно поднялось, и – что самое главное – у Аркадия.
– Кстати, грех товарищей подонками называть, Хлыщ – заметил Муравей, – в смерти подопытного упыря виноват твой дружок Кощей, между прочим. Он как раз одно задание для нас выполнял, возвращался из рейда. А ты его знаешь – он и в одиночку по Зоне запросто ходит. Десантура, понимаешь ли. Так вот, встречаемся с ним у будки, где вы сегодня были, я его спрашиваю, про дела, про дорогу, а он мне давай в красках рассказывать, как болотного упыря штыком и прикладом уделал. Я ему: опиши противника. Он описал. Точно, мой! А у меня как раз с утра перестали данные с чипа поступать. Вот такие дела. До сих пор не поступают.
– Точно! Это ж недавно было. Упыря вы в конце июня ловили, а Кощей мне как раз рассказывал, что, возвращаясь из Зоны, знатного мутанта положил. Только, не сказал, что на вас работал, старый партизан.
Поболтали еще о том, о сём. Пока Антонов бросал в угли картошку, наступила пауза, и издалека во всей своей красе зазвучала ночная музыка – за стеной леса трещало, булькало, квакало, свистело, стрекотало болотное царство. Эту музыку можно было слушать долго, практически вечно, медитируя на неё, вдыхая влажный, специфически пахнущий воздух этих мест вместе с запахом костра и печёной картошки. Однако,
