крюк мы не будем. Крюк – это еще полтора часа минимум, а у нас сегодня насыщенный график. И неизвестно, что мы на этом крюке встретим. Поэтому – максимальная бдительность и собранность. Пошли!
Все покорно двинулись следом, однако, пройдя ещё метров сто, Хлыщ снова встал.
– Слышите? – практически шёпотом спросил он, не поворачиваясь.
И они услышали. Что-то большое ломилось сквозь камыши прямо навстречу группе, издавая храп, и периодически взрыкивая. Защёлкали затворы, Хлыщ быстро обернулся и жестами показал Иванцову и Головко прикрыть правый и левый фланги. Однако, то, что двигалось к ним, было быстрее. Огромный упырь возник из зарослей с какой-то невообразимой даже для представителя данного вида скоростью, схватил первого попавшегося человека – а это был Иванцов – длинными сильными лапищами и молниеносно опрокинув его в болотную жижу, плюхнул на лицо жертве клубок своих ротовых отростков. Иванцов орал, как резаный, отбиваясь прикладом от монстра, и это дало ему фору на первых секундах схватки.
– Не стрелять! – заорал Хлыщ, – попадете в парня!
Иванцов и упырь катались по вязкой жиже, но было понятно, что солдат быстро теряет силы. И тогда раздался выстрел. Стрелял Муравей. Заслуженный эколог Зоны Отчуждения. Практически гринписовец местного значения. Из «Вала». Прямо между глаз болотному монстру. Несмотря на критический момент, Хлыщ на долю секунды даже позавидовал такой меткости.
Упырь издал нечеловеческий, и даже не звериный рёв, воздел лапы к холодному серому небу и со всего маху рухнул на продолжавшего кричать Иванцова. Что-то хрустнуло. Стряхнув оцепенение, Хлыщ бросился к лежащим друг на друге противникам. Подскочивший Барсук помог оттащить поверженного упыря и переместить солдата из горизонтального положения в сидячее. Боец был жив, хотя выглядел не ахти. Хлыщ отстегнул от пояса флягу и влил Иванцову в рот добрую дозу спирта. Постепенно взгляд рядового сфокусировался на присутствующих.
– Где болит? – в упор глядя на бойца и держа его за плечи, спросил Хлыщ.
– Везде, – промычал Иванцов, из внешних повреждений у которого были оставленные присосками синяки на физиономии, хорошая такая царапина на щеке и не менее хорошая на плече, видневшаяся сквозь разодранный камуфляж.
Он попробовал встать, но ойкнул, схватившись за бок – похоже, этот слоняра повредил своей жертве рёбра. Подбежал профессор, подозвал Аркадия, стали колдовать над героем битвы, вкалывать обезболивающее. Муравей потянул Хлыща за рукав, подвел к распластанному в болотной жиже упырю. Монстр лежал мордой вниз, его яйцеобразная голова выступала над поверхностью болотной массы, лапы раскинуты в разные стороны, блестящая кожа переливается бензиновой радугой.
– Давай-ка перевернём, – попросил Муравей, – есть у меня одно смутное подозрение.
Поднатужились, перевернули тушу. Олег почесал в затылке.
– Слушай, невероятно, конечно, но – это мой упырь, –
