от сердца немного отлегло. Он боялся, что меньше. На востоке девочек отдают замуж рано, чуть не в двенадцать лет. Он бы таких сластолюбцев удавил голыми руками. В Европе это расценивалось как растление малолетних, а здесь, видишь ли, законный брак. – Понятно, почему ты так много успела: вынянчить братишек, излазить окрестные горы с их пещерами, освоить верховую езду… Даже замуж сходить! – волхв рассмеялся, чтоб подбодрить девчонку, заправил ей за ухо выбившуюся прядь.
Радовался путешествию один Звонок. После замкнутой жизни в четырёх стенах мир для него распахнулся в своей необъятности, и пёс с завидным рвением нарезал огромные круги вокруг осторожно идущего Доса со скоростью гончей на охоте, взявшей след. Возле любимой хозяйки, прикорнувшей на земле для отдыха, он останавливался, тоже ложился, вытянув лапы, но ненадолго, а лишь для того, чтобы лизнуть что подвернётся – руку, щёку – благодарно (или сочувственно?), и снова уносился для неутомимого исследования территории.
Деревню увидели издали. Она выделалась на голой равнине, как оазис в бесплодной пустыне. Купы дерев окружили её со всех сторон, а дальше рощица тянулась вдоль реки. Домиков пока не было видно, они скрывались в молодой зелёной дымке и показались, только когда подъехали ближе.
В отличие от плотной городской застройки здесь каждая мазанка стояла отдельно, огороженная дувалом, с садом и огородом. Порой даже заборы не соприкасались, и селение выглядело, как скопище хуторков, сбежавшихся в кучку поближе к реке.
Баюр намеревался сдать Фатиму на руки родне и попытаться догнать караван. Хотя за истекшее время он успел уйти далеко. Задача была не из лёгких уже потому, что маршрут для возвращения был выбран другой, не тот, которым они шли в Кашгар, и нового он не знал. Тем не менее по оставленным следам можно попытаться, хоть и придётся попотеть.
Однако Шайтан, начавший путать его планы, видимо, вошёл во вкус, и не собирался так скоро выпускать из лап свою жертву, собираясь вертеть ею и забавляться, как кот мышью. Это стало понятно, когда он следом за пошатывающейся от усталости и недомогания спутницей переступил порог сакли. Неубранная комната, сваленные по углам вещи, немытая посуда и… какое-то запустение. Хуже, чем в брошенном домишке на улице Джанкуче. Фатима удивилась не меньше его, но опомнилась первой, бросилась к постели у стены:
– Дедушка!
Баюр пригляделся к куче тряпья и увидел в ней сухого и немощного старика, который издал какой-то неопределённый звук: то ли стон, то ли радостный ох. Он подошёл ближе, присел:
– Что с вами?
Девчонка уже залилась слезами и только гладила сморщенное лицо и седой пучок бороды.
– Нога, – прохрипел тот, не удивившись чужому человеку. Похоже, ему, измученному болью, все казались на одно лицо. Тем более в сумраке.
Баюр по-хозяйски откинул одеяло, выше колена задрал штанину с засохшими пятнами крови. С ходу понял:
