вывод. И если в лицах Жанны и Жофрея уже можно было различить признаки согласия, то Брант остался непроницаем, и именно он разрушил очарование почти сбывшейся мечты:
– Жофрей справится сам. Уверен, мадемуазель, граф де Розаэль не одобрит ваше бдение около постели незнакомого мужчины. Во всех отношениях будет лучше, если вы вернётесь домой вместе с нами.
Сказал, как отрезал. Взгляд Дианы метнулся в Жофрею. Но и он теперь стал серьёзен:
– Да, дочка, Брант прав. Нечего тебе здесь делать.
Оборачиваться к сестре Диана уже не стала. На длинных ресницах юной влюблённой графини уже заблестели слёзы обиды и досады, но она быстро совладала с этой своей слабостью, легко взлетела в седло и стегнула коня. Да, она и сама найдёт дорогу, без этих таких правильных взрослых.
Жанна сокрушённо повела головой, она уже хотела пуститься вдогонку за сестрой, но тут заметила, как Жофрей вдруг вцепился в руку Бранта, который пока ещё стоял около своего коня:
– Подумай ещё раз, сынок! Не слишком ли ты спешишь? Тебе ещё надо восстановиться после подвигов во имя спасения Андре. И вообще… Твой метод… Кости людей в таком преклонном возрасте срастаются очень плохо…
– Мы сегодня только поговорим. Не переживай ты так! Бог даст, я осмотрю его. Сегодня не более. Ты ведь видишь, я почти ничего не беру с собой, – Брант благодарно улыбнулся Жофрею и уже хотел подняться в седло, как вдруг передумал и резко развернулся к старшему товарищу, – Отец, благослови меня!
– Что?! Н-да… – усмехнулся старик, такое предложение откровенно смутило его, – У тебя всё получится, сынок! Ступай. Я в тебя верю!!!
Это сцена поразила Жанну. Вот только почему? Разве Жофрей не называл сынками почти всех мужчин, младше себя возрастом? Что особенного в том, что ученик просит благословения у своего учителя? Но бывают моменты, которые невозможно вписать в привычные рамки. Всё понятно и банально, и тем не менее содержит в себе нечто столь значимое, что волей не волей останавливаешься, делая паузу в пути…
В этот миг краткого прощания двух лекарей Жанна вдруг остро ощутила, что стала свидетельницей едва ли не таинства.
А что, собственно говоря, она знает о Жофрее? Почему у него не может быть сына? Или племянника? Впрочем, ей-то было известно, что Жофрей чтил сыном только одного человека, и признавшись себе к этом, Жанна почувствовала, что ей вдруг стало трудно дышать. «Что, если я в самом деле права?!» – загудело у неё в голове. Этот страшный вопрос буквально высасывал из неё жизненные силы, так как был лишь вершиной гигантского айсберга боли. Поэтому она гнала его прочь, запрещала себе эти мысленные эксперименты. «НИКАКИХ ЕСЛИ!!!» – снова жёстко приказала Жанна сама себе и не без труда перевела дыхание.
– Сударыня, вы в порядке? – голос Бранта раздался неожиданно близко.
Девушка вздрогнула всем телом и резанула его гневным взглядом:
– Да, в полном, – и с тем стегнула коня, только так было возможно
