дней и ночей томилась в сыром Подземелье леди Джаймессина, – подхватила миссис Гринлауд, – прежде чем силы покинули её навсегда.
– И последние минуты её жизни были омрачены не только балладами, прославляющими храбрость и красоту леди Айлин, что пели по очереди, не умолкая ни на мгновение, сыновья лорда Бойда, но и полчищами голодных крыс, которых хозяин Крамфорда приказал пустить в Подземелье. Смерть королевы вампиров была поистине ужасной.
Окончив жуткий рассказ о смерти леди Джаймессины и обведя торжественным взглядом всю нашу будто бы съёжившуюся от неизгладимого впечатления компанию, Гринлауд указал на изящный клавесин. Инструмент стоял на небольшом деревянном возвышении наподобие домашней сцены.
– На этом старинном клавесине, – объяснил дворецкий, – любила играть леди Айлин, – и он театральным жестом указал на портрет хрупкой дамы в серо-голубом газовом платье.
Не думаю, что клавесин был создан более двадцати веков тому назад, скорее всего, инструмент родился уже при нашей, человеческой цивилизации, но в данную минуту с Гринлаудами никто спорить не захотел.
– Полагаю, вы желаете скорее послушать его звучание, – произнесла серебристым голосом миссис Гринлауд, открывая крышку инструмента, – среди присутствующих, верно, найдутся леди, владеющие инструментом?
Чета Гринлаудов оглядела притихших гостей, но никто из нас не признался в своём умении владеть навыками игры на клавесине. И тут будто меня кто-то толкнул в спину, и я выступила вперёд со словами: «Можно мне попробовать?» Дворецкий учтиво подал мне руку, помогая взойти на сцену. Показалось, что его спутница облегчённо вздохнула и с благодарностью взглянула на меня.
Я не мастерица играть на клавесине, но кое-что изобразить всё же сумею – за моей спиной десять лет обучения в одной из лучших женских гимназий Маунтона, и среди обязательных предметов были, конечно же, уроки игры на фортепьяно.
Но клавесин – это не фортепьяно.
У клавесина клавиши располагаются в два яруса, причём цвет этих клавиш зачастую является зеркальным отображением клавиш на фортепьяно, то есть там, где у фортепьяно белые клавиши, у клавесина чёрные и наоборот. На внутренней крышке инструмента красовалось весьма реалистичное изображение горного пейзажа. Я уселась на сиденье с потёртой замшевой подушечкой, сняла перчатки и занесла слегка дрожавшие пальцы над исцарапанными и выбитыми от времени и частого пользования клавишами.
Наверное, Гринлаудам за время их работы в Крамфорде приходилось слушать разную игру – от тыканья одним пальцем по клавишам до виртуозной игры настоящих музыкантов вроде моей подруги Сабрины «покамест Клэптон». Смею надеяться, что всё же не разочаровала их, сыграв небольшую пьесу Гальвано Лучиани. Это истинная правда, что даже самый посредственный музыкант в экстренной ситуации может вспомнить любое произведение, которое он когда-то неплохо умел играть.
Исполняя незатейливую пьеску, я думала не
