Хейбер, – сказал Орр, но голос его подвел: его скрутило от чувства жалости и страха. Он знал, на что смотрит Хейбер. Он сам это видел. Хейбер смотрел на мир после апреля 1998-го. Он смотрел на мир, не укладывающийся в сознание; он видел кошмарный сон.
В одном стихотворении Томаса Стернза Элиота птица говорит, что человечество не выносит избытка реальности[17], но птица ошибается. Человек в течение восьмидесяти лет способен нести на себе весь вес Вселенной. Не выдерживает он нереальности.
Хейбер пропал. Он утратил чувство жизни.
Орр попытался еще что-то сказать, но не нашел слов. Он попятился из палаты, и санитар, вышедший сразу за ним, запер дверь.
– Не могу, – сказал Орр. – Пути нет.
– Нет, – повторил санитар.
И пока они шли по коридору, добавил своим тихим голосом:
– Доктор Уолтерс говорит, он был многообещающий ученый.
В центр Портленда Орр вернулся на речном трамвайчике. С транспортом по-прежнему царила неразбериха: по всему городу в хаотическом порядке громоздились фрагменты, остатки и зачатки примерно шести разных систем общественного транспорта. Около Колледжа Рида была станция метро, но самого метро не было; фуникулер в направлении парка Вашингтона доходил только до туннеля под Уилламеттом, который обрывался на середине реки. Между тем некий предприимчивый гражданин переоборудовал прогулочные кораблики, возившие туристов по Уилламетту и Колумбии, под речной транспорт, который теперь по расписанию ходил между Линнтоном, Ванкувером, Портлендом и Орегон-Сити. Ездить на них было приятно.
На поездку в психиатрическую лечебницу Орр потратил свой обеденный перерыв, прихватив еще немало времени. Его работодателю, Энемемену Асфаху, было безразлично, сколько времени работают сотрудники, лишь бы работа выполнялась. Когда ее делать, решал сам человек. Орр значительную часть своей выполнял в уме, когда по утрам, прежде чем встать, еще час лежал в кровати в полудреме.
Так что в «Кухонную раковину» он вернулся и сел за свой кульман в мастерской только в три часа. Асфах тем временем обслуживал посетителей в демонстрационном зале. У него на фирме работали три дизайнера, и были заключены договоры с массой сторонних подрядчиков, которые изготавливали всевозможные кухонные принадлежности: миски и тарелки, кастрюли и сковородки, приборы для готовки и прочую утварь – все, кроме бытовой техники. После Перелома в промышленности и системе сбыта началась чудовищная неразбериха, международное и национальные правительства на долгие недели впали в такой ступор, что в экономике сам собой установился свободный рынок и мелкие частные компании, сумевшие выжить или возникшие как раз в эти дни, оказались в выигрышном положении. В Орегоне часть этих компаний, предлагающих те или иные промтовары, принадлежала альдебаранцам, которые показали себя хорошими управленцами и превосходными продавцами, хотя на все должности, требующие ручного труда, им приходилось нанимать
Имеется в виду первая часть поэмы «Бёрнт-Нортон» из сборника Т. С. Элиота «Четыре квартета» (1943). В переводе С. Степанова: «– Спеши, спеши, – говорила птица, – ведь людям / Труднее всего, когда жизнь реальна». В переводе А. Сергеева: «Иди же, иди! – Человекам невмочь, / Когда жизнь реальна сверх меры». В переводе Я. Пробштейна: «Смелей же, смелей, – повторяла птица. – Человеку / Не выжить в слишком реальной жизни».
