жесткая или слишком тяжелая. Только во Франции хорошие делают.
– Симпатичный, – ответила она. – У меня есть старый электрический миксер, но я хотела такой – хотя бы на стену повесить. Вы здесь работаете? Но только недавно, да? Что-то припоминаю. Вы были в каком-то учреждении на Старк-стрит и ходили к врачу на добровольное лечение.
Он понятия не имел, что именно и сколько она помнит и как соотнести ее версию со своими собственными пересекающимися воспоминаниями.
Его жена, правда, была серокожая. Говорили, что люди с серой кожей еще остались, особенно на Среднем Западе и в Германии, но в основном все опять были белого, коричневого, черного, красного и желтого цветов и их всевозможных оттенков и комбинаций. Его жена была женщина серая и гораздо более покладистая, чем эта. У этой большая черная сумка с латунной застежкой (там, наверное, полпинты бренди) и напористый вид. Его жена была хоть и отважная в душе, но робкого поведения, тихая. Эта – не его жена: она злее, ярче, своевольнее.
– Да, верно, – ответил он. – До перелома. Мы с вами… Кстати, мы с вами тогда договорились вместе пообедать, мисс Лелаш. На Энкени-стрит, в кафе «У Дейва». Так и не выбрались.
– Я не мисс Лелаш, это моя девичья фамилия. Я миссис Эндрюс.
Она пристально на него посмотрела. Он стоял и пытался вынести реальность.
– Мой муж погиб на ближневосточной войне, – добавила она.
– Да, – сказал Орр.
– Это вы тут все спроектировали?
– Большинство инструментов и приспособлений – я. Еще кое-что из посуды. Нравится?
Он вытащил чайник с медным дном – массивный и в то же время элегантный, с гармоничными пропорциями, продиктованными потребностью, как у парусного корабля.
– Еще бы. – Она протянула руку.
Он передал ей чайник, и она с одобрением взвесила его в руках.
– Вещи мне нравятся, – сказала она.
Он кивнул.
– Вы прямо художник. Очень красиво.
– Мистер Орр – специалист по осязаемым предметам, – протянул на одной ноте владелец, говорящий левым локтем.
– Слушайте, я вспомнила, – вдруг выпалила Хезер. – Да-да, это было еще до Перелома, вот почему в голове такая путаница. Вам снились сны. Точнее, вам казалось, что ваши сны сбываются, так? Врач заставлял вас их видеть все чаще, а вы не хотели и пытались отвертеться от добровольного лечения и чтобы вас не запихнули на принудительное. Видите, все-таки помню. Вас что, перевели к другому врачу?
– Нет. Я их перерос, – засмеялся Орр.
Она тоже рассмеялась.
– А со снами что сделали?
– Да ничего… так и снились.
– Вы же вроде могли менять мир. Неужели ничего лучше не могли выдумать, чем это безобразие?
– Это не худший вариант.
Он сам бы тоже хотел поменьше безобразия, но его никто не спрашивал. И в этом мире, по
