охотно вернулась к рассказу Петровна. – Увезли Вовку, и до свидания. Глядит Васильевна – новые хозяева там. Стройка, шум во всю ивановскую…
– Это который дом-то? – заинтересовался Виктор Степанович, вытряхивая очистки в мусорное ведро и чуть потеснив Катю, расположившуюся у раковины.
Катя пихнула его бедром. Тот покачнулся, но устоял.
– Слышь, Петровна, дом, спрашиваю, какой?
– За углом, где колонка была с хорошей водой, – ответствовала Петровна. – Там такая оградка ажурная, как на могилке. И машина стоит. Зеленая. На лягушку похожа.
– Знаю, Пряникова спортивный БМВ, – обрадовался Степаныч. – Там свинарник был. Ну и воняло! Мы мальчишками бегали, палки, бутылки, мусор всякий за забор кидали. А Жанна старая раз как выскочит! Клюкой машет! Орет! И что орет! Я армию прошел, но такого больше не слышал…
– Вовка Жаннин сын, что ли? – догадалась Катерина.
– Ну, – отвечала Петровна, последний раз помешала щи, поплотней закрыла крышку и выключила газ. – Убили, а милиция и не почесалась.
– Так ему и надо! – позлорадствовала Катя.
Кавалеры ее в большинстве были не дураки принять на грудь и заложить за воротник, что Катерину изрядно злило, а под конец выбешивало до мордобоя и окончательного разрыва отношений. Начала было она поглядывать на непьющего Виктора Степановича. Поглядит и отвернется. Уж больно невзрачный, хилый, плешивый и нудный. Да еще и неизвестного заболевания инвалид второй группы. Говорит, коленная чашечка, а сам ходит, не хромает. Поди знай, что эта чашечка вообще такое.
– Всех бы алкашей собрать и повесить, – сообщила она свою мечту, – чище стало бы кругом.
– Зря ты так, Катерина, – осудила Петровна, снимая кастрюлю и укутывая дырявой кофтой, что носить никак, а щам упревать в самый раз. – хоть Вовка и пил, но тоже божья душа.
– У алкашей души нет, она в водке растворяется! – отрезала Катя, слила воду мыльную в раковину, принялась под краном тарелки полоскать.
– Сережка вон поддает, а ты его жалеешь, – подколола Петровна.
– Дядь Сережу не тронь! – возбудилась Катерина. – Дядь Сережа человек! Кто дядь Сережу тронет, тому спуску не дам!
– Правильно, Катюша, – примирительно сказал Степаныч. – Понимание надо иметь.
Его никто не поддержал.
– Бесчувственная она, – прокомментировала Петровна и стянула кофтины рукава тугим узлом. Кроме поддержания внутри шерстяного кома тепла, сооружение должно было оградить содержимое от злонамеренности. Захочет кто-нибудь плюнуть в кастрюлю, а поди-ка подступись. Она унесла бы пищу в комнату, да боялась оступиться и ошпариться.
Закончив, задиристо добавила:
– И только для себя аккуратная. Вон смотри, сколько воды льет! И не колышет ее, что по двору дерьмо спортивным стилем плавает.
На улице не было канализационной трубы, и соседи сообща
