Вряд ли в ближайшее время есть шанс примерить что-нибудь радикально противоположное. В проплешинах меж сугробов застыла мутная вода, у калитки налилась и замерзла лужа, за калиткой мокрый снег растоптан в кашу.
Она идет куда глаза глядят. Проходит мимо огромной мусорной кучи, от которой отчетливо, несмотря на холод, потягивает разложением, словно внутри кучи устроился, по определению одной недавно читанной детективной авторши, «мертвый труп убитого покойника».
Уныло мокнут в снежной каше книжные тома в цветах «кремлевского бордо»: некто избавился от унаследованных трудов бывшего великого вождя. Полное собрание сочинений Ульянова-Ленина, все 55 томов. Книги выложены ступенчатым зиккуратом, некоторые раскрыты, похоже, их листали, вот только кто и зачем?
Венчает кучу диван, не простой, антикварный. За время службы он обезножел и частично обезручел, облез и перекосился. Из растерзанных недр хрестоматийно торчат пружины, однако деревянный лебедь, раскрывший клюв на уцелевшем подлокотнике, взывает к лучшим чувствам ценителей мебельной старины. Мария к таковым себя не относит.
Горсть ледяной крупы залетает под капюшон, она опоминается и видит, что небо темнеет, занавешивается многослойными тучами, а по пустынной черно-белой улице навстречу кто-то бежит.
Мария узнает Ольгуню, знакомую по редким посещениям церкви. Та поет в хоре, иногда торгует в свечной лавочке. Вблизи ей можно дать лет тринадцать, издали же благодаря хрупкости кажется она не более чем десятилетней. Личико у Ольгуни под стать фигурке, с мелкими чертами, с утиным носиком и неожиданно большим ртом. Сейчас оно кривится и по нему текут крупные слезы.
Мария встает посреди дороги, и девочка налетает на нее, утыкается прямо в грудь. Она раскрывает руки, притягивает Ольгуню к себе, та дрожит и всхлипывает. И вправду недоросток-недокормыш по ощущению птичьей невесомости тельца.
Мария спрашивает:
– Отчего ты плачешь? Что-то случилось?
Ольгуня рыдает.
Они стоят какое-то время, обнявшись.
Мария чуть ослабляет хватку, Ольгуня, застеснявшись, выворачивается из ее рук.
– Извините, – лепечет и пускается бежать по улице вдаль.
– Постой, куда же ты? – обескураженно спрашивает Мария. В ответ с небес сходит лавина мокрого снега и приходится поторопиться домой, где ее совершенно никто не ждет.
Разувшись и сбросив пуховик у входа, ступая в чулках по теплому полу, Мария достает и проверяет смартфон: звонки, мессенджеры, почту.
Пусто, даже спам куда-то подевался. И Саша не звонит. Последний раз разговаривали с ним позавчера, коротко, сухо. На вопросы о житье-бытье отвечал неопределенно, приехать не обещал.
Мария высвечивает контакт мужа, слушает длинные гудки, потом автоответчик. Она всегда теряется, не может с ходу сообщение наговорить. Пока собирается с мыслями, аппарат начинает жужжать
