style="font-size:15px;"> Трой бросил курить. Снова. В своей обычной троевской манере – без терапии, без никотинового пластыря или жвачки; не постепенно снижая количество сигарет в день, а просто раз и всё. Сказал: «Это последняя сигарета», – докурил и бросил. Это Том ему рассказывает, что так не бросают, а Майк делает ставки на то, когда он сорвётся. А Трой берёт и не срывается.
Никто не срывается.
– Ты же небось ни разу валик в руках не держал, – Майк недоверчиво косится на Троя, когда тот в первый раз берётся за инструмент.
– Не держал, – признаётся Трой и красит стену. Ровно красит, любо-дорого смотреть. Новый цвет приятно ложится на шершавую поверхность, оставляя за собой специфический запах.
Майк тоже помогает: стоит смотрит, чтобы всё было как положено.
– Где ты так насобачился краской орудовать?
– Это в генах, – усмехается Трой. – Думал, у сына художницы руки из жопы растут?
– А-а-а, ну да, ну да, – заключает Майк и смотрит дальше, пока Трой его не одёргивает:
– Так и будешь стоять? Давай бери гитару, спой что-нибудь.
А я, мне тоже надо чем-то себя занять. Я иду в магазин, закупаюсь продуктами и пеку первую порцию кексов.
Вечером Том притаскивает черепашку в аквариуме в подарок на новоселье. Обычная черепашка: ни мутант, ни ниндзя. Перебирает лапками неторопливо, а взгляд такой хитрый, будто чего-то задумала.
– Какая у вас красивая стена, – говорит Том, с любопытством разглядывая труды Троя.
Не знаю, что бросил Том, но в последнее время он внезапно какой-то скромный, робкий почти что. Я вручаю ему кекс, мы вчетвером садимся на диван и смотрим на стену.
– Я такую игру придумал, – говорит Том. – Представь, что сидишь в тёмной комнате, пристёгнутый к стулу. Темно вообще, ни зги не видно: ни часов никаких, ни звуков. Тишина и пустота, короче. Суть в том, чтобы просидеть вот так пять минут, и – внимание! – в любой момент тебя может шарахнуть электрическим разрядом. Не насмерть, конечно, но так – ощутимо. Всего один раз, в любое время.
– А может и не шарахнуть? – предполагает Трой.
Том думает, кивает:
– Может и не шарахнуть, да. Вся суть в ожидании.
Мне нравится переезжать. Первое время всё выглядит как декорация. Это освежает.
У мальчишек носки должны валяться по углам, пивные бутылки, в конце концов, и травка расти на подоконнике. У нас подставки для кружек в тон шторам, витая вешалка для полотенец и бесконечный запас кексов на кухне. Но двери настолько пропахли морилкой, что мы больше времени проводим снаружи, чем внутри. Плевать на холод.
– У вас есть кружки без котиков? – комментирует Ральф, хлюпая покрасневшим носом.
– А смысл? – удивляется Трой, которому было доверено самостоятельно выбрать посуду, и теперь все мы пьём чай из усатых морд.
Майк в перчатках с обрезанными пальцами бренчит на гитаре Here Comes the Sun, сидя на ступеньках веранды под заворожённым взглядом Тома. Трой раскачивается
